Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «История»Содержание №14/2009
Анфас и профиль

 

Вид на Немецкую слободу на реке Яуза. И.Р.Сторн. Середина XVII в.

 

О Немецкой слободе в Москве

Вопреки довольно распространённому мнению до времени правления Петра I русские вовсе не жили в изоляции от остального мира. Через порт Архангельска вёлся оживлённый торг с европейскими странами, во всех больших городах существовали «Гостиные дворы», в которых хранились товары иноземных купцов, приезжавших в Россию. Кроме того, из Москвы отправлялись посольства, и в XVII вв. установились довольно регулярные дипломатические отношения с Китаем, предпринимались попытки проникнуть через Персию и Хиву в Афганистан и далее в индийские княжества. Московские государи во все времена принимали к себе на службу иностранцев, правда, в разные периоды к одним благоволили больше, к другим меньше. В Средние века вне конкуренции при дворах русских князей были византийские греки — духовные наставники, книжники и художники. Чуть позже в большой фавор вошли итальянцы, оставившие столь заметный след в русской архитектуре. Царю Ивану Васильевичу Грозному по сердцу пришлись деловитые и ловкие сыны Альбиона — он осыпал англичан милостями, одаривал льготами и привилегиями в торговле, поручал многие дела, чем жёстко ранил сердца подданных, ревновавших к иноземцам и втихомолку даже прозвавших его «английский царь». У Романовых в чести были выходцы из Северной Европы: датчане, голландцы, шведы, саксонцы, голштинцы. Немало приезжало, кроме того, шотландцев и швейцарцев, заслуженно слывших верными и отважными воинами (вообще, в русском войске служило много офицеров-иноземцев, в особенности артиллеристов и военных инженеров). Все врачи, аптекари, архитекторы, геологи-«рудознатцы» также приехали из Европы. Да и подавляющее большинство литейщиков, стекольщиков, производителей бумаги, искусных оружейников были иноземцами.

Грамота курляндского герцога царю Алексею Михайловичу
с благодарностями за присланных в подарок лошадей
и с известием об отправке чугунолитейщиков в Россию. 1672 г.

Коренное различие «западничества» Петра Алексеевича и его отца, царя Алексея Михайловича, заключалось в отношении к иностранцам. Если Пётр I пытался им уподобиться, насильно выстраивая Русь на европейский лад, то его предшественники не видели в иноземцах достойного примера для подражания. Когда количество прибывших в столицу серьёзно увеличилось, им всем приказали поселиться в одном месте — в особой Немецкой слободе, вблизи от Москвы. (Слободами с XIV в. называли поселения, основываемые на незаселённых прежде землях свободными служилыми и ремесленными людьми, вообще теми, кто не занимался крестьянским трудом). Вот как это произошло...

Надо сказать, что до середины XVI в. иноземцы селились в самой Москве, большей частью в районе нынешней Покровки. С началом Ливонской войны число иностранцев в городе значительно увеличилось за счёт пленных, которых на первом этапе войны захватили очень много. Обжившись в Москве, многие бывшие подданные Ливонского ордена стали заниматься различными промыслами, ремёслами и торгом, обжились, пустили корни. От царя они получили привилегию на торговлю вином и пивом, приносившую немалую прибыль. Многие из них, несмотря на статус пленников, разбогатев и чувствуя себя персонами, находящимися под прямым покровительством царя, стали смотреть на россиян свысока, что тех раздражало, порождая недовольство и зависть. Особенно восставало против засилья иностранцев в столице и их вольготной жизни православное духовенство, недовольное обилием инославных, «порождавших соблазн своим суеверием», а кроме того «спаивавших русское дворянство». Покуда иноземцам покровительствовал государь, причинять вред московским ливонцам никто не смел, но всё изменилось в 1578 г., когда в Ливонской войне произошёл перелом, и русские рати стали терпеть поражения. Теперь большая колония пленных внутри столицы стала казаться опасной и самому царю, а потому, с его негласного дозволения, давнишнему недовольству москвичей позволили дать выход. При полном попустительстве властей по Москве прокаталась волна погромов, во время которых многие из иноземцев были убиты, а их дворы, лавки и дома разгромлены и разграблены. Тех, кто уцелел, выселили за пределы городской черты, в поля за село Елохово, между рекой Яузой и ручьём Кукуй. Так появилась новая, особая слобода. В качестве особой милости за иностранцами, появшимися в этой слободе, оставили привилегию торговать горячительными напитками, кроме того, они стали строить мельницы и заниматься ремёслами. Поселение назвали Немецкой слободой, которая просуществовала относительно недолго, став жертвой Смутного времени. Сначала на благополучие немцев позарилось войско Лжедмитрия Первого, а окончательно её уничтожили поляки, весной 1611 г. спалившие большую часть Москвы и пригородные слободы. Разорение было таким полным и окончательным, что уцелевшие в этой передряге иноземцы сочли возрождение своего поселения невозможным. И это не было преувеличением — Немецкую слободу разграбили и выжгли так, что по сию пору материальных следов её существования не обнаружено — встречаются лишь упоминания в старинных документах. Большинство тех «немцев», оставшихся в живых после разорения слободы, подались в Архангельск, рассчитывая получить места на купеческих кораблях, каждое лето приходивших туда для ведения торга, и выбраться из России в Европу, чтобы вернуться в родные края. После столь массового «исхода» из Москвы в городе остались очень немногие иноземцы, и избранный на царство в 1613 г. первый царь из дома Романовых Михаил Фёдорович дозволил им селиться в самой Москве — там, где будет удобнее. Пользуясь этой неожиданной милостью, что называется, «по старой памяти», иноземцы поселились на Покровке, где когда-то жили прежде, и вскоре на этой улице им принадлежало уже более полусотни дворов. Первый царь новой династии отчаянно нуждался в самых разных профессионалах-специалистах, взяться которым в России было просто неоткуда. Дефицит восполняли, опять-таки приглашая на службу иностранцев, которые, приезжая в Москву, селились поближе « к своим» на Покровке или Бронной, где и жили оружейники, латники, серебряных и золотых дел мастера. Держаться вместе иностранцев понуждала не только взаимная симпатия и общие дела, но и атмосфера неприязни, которой они были окружены в Москве. Пережитая интервенция и оккупация войсками Лжедмитрия и поляков не прошли даром для русских, и они смотрели на иноземцев с подозрением, видя в каждом виновника русских бед. Чужие обычаи, религиозные воззрения, костюмы, непонятная речь только подливали масла в огонь, поэтому столкновения между обеими сторонами в городе были весьма нередки. Поодиночке заходить русскому на Покровку или Бронную, как и иноземцу на «чужую» территорию, было небезопасно, поэтому общались они только по делу, на нейтральной территории рынков, а уж если нужда заставляла показаться во враждебном районе, то шли туда большой компанией, чтобы в случае чего можно было отбиться. Впрочем, эту ситуацию нельзя было назвать исключительно московской, она стала нормой городской жизни, характерной для любой европейской столицы, где складывались слободы, населённые иностранцами.

Приезд иноземцев в Москву в XVII столетии.
С.И.Иванов. 1901 г.

В России ситуация развивалась по известным мировым сценариям — только если в Париже гугенотов вырезали в ночь перед праздником св. Варфоломея, то в Москве дело решил митрополит Новгородский Никон, ратовавший за чистоту православия. После того как в 1652 г. он занял патриарший престол, по его настоянию иноверцев выселили за пределы городской черты. Кроме религиозного аспекта, в этом шаге русских властей просматривалась попытка решения целого ряда накопившихся проблем во взаимоотношениях с иностранцами. Прислушивавшийся к мнению патриарха тогдашний государь Алексей Михайлович издал указ, который требовал, чтобы «Афанасий Иванов и Богдан Арефьев строили Новую Иноземную слободу за Покровскими воротами, за земляным городом подле Яузы-реки, где были впредь всего немецкие дворы при прежних великих государях».

Улица Покровка в Москве.
До середины XVI в. здесь находились
дома и мастерские немцев. Современное фото

Эта Новонемецкая слобода существовала как совершенно обособленная колония, подведомственная сразу нескольким русским учреждениям: Земскому, Пушкарскому и Иноземному приказам. В сущности, как и упоминалось в царском указе, слобода осталась на том же месте, где располагалась после погрома середины XVI в. — вблизи ручья Кукуй, но если раньше там жили главным образом этнические немцы, выходцы из Прибалтики, то теперь здесь обосновались и остальные московские европейцы. Всех их русские называли «немцами», производя эту кличку от слова «немые» или «немтыри», т.е. не умеющие говорить «по-человечески», не знающие русского языка вовсе или плохо на нём говорящие. В новой слободе «немцам» разрешили жить своим мирком, даже строить собственные храмы и молитвенные дома — но при переходе в русское подданство иноземцы обязаны были принять крещение по православному обряду.

Ливонская война. Взятие Нарвы Иваном Грозным. Б.Чориков
Ливонская война.
Взятие Нарвы Иваном Грозным. Б.Чориков

Надо сказать, что по исповеданию московские «немцы» в большинстве своём принадлежали к протестантизму, однако среди них были последователи его разных течений, поэтому на берегах Кукуя во второй половине XVII столетия возникли две лютеранские кирхи, прихожанами которых стали главным образом немцы, датчане, шведы, а также реформатская кирха, где для молитвы собирались главным образом голландцы, английские пуритане и французы-гугеноты. Несмотря на то, что слобожане жили довольно сплочённой общиной, стараясь держаться вместе, в вопросах веры они были принципиальны, и лютеранские кирхи не имели никаких официальных сношений с реформатским храмом. Католики же, жившие в слободе, так и вовсе остались без костёла — ближайший был где-нибудь в Литве или на польских землях. Этот разнобой в вопросах веры, а также неприязненное отношение к ним в Московии, часто становилось препятствием для тех, кто желал бы приехать на службу к русскому царю. Кстати, из этого затруднения католики выходили, действуя нелегально — с купеческими караванами в Москву тайно прибывали католические патеры, большей частью принадлежавшие ордену иезуитов. Они совершали службы и исполняли требы в домах слобожан-католиков, но долго задерживаться в Москве не рисковали даже самые отчаянные — в случае их поимки быть беде!

Ливонские переселенцы. Из альбома А.Мейерберга “Виды и бытовые картины России XVII в.”
Ливонские переселенцы.
Из альбома А.Мейерберга
“Виды и бытовые картины России XVII в.”

Как уже упоминалось, на территории новой Немецкой слободы иностранцам позволялось вести привычный образ жизни, который весьма отличался от русского. Если в слободском трактире выпить чашку кофе и выкурить трубку табаку было делом вполне обычным, то в остальной Москве всем этим «баловались» только в подпольных притонах, где среди прочих запретных удовольствий предлагали тот же кофе и табак, который, между прочим, курили из коровьих рогов. В том, что эти земные радости были известны москвичам, сомневаться не приходится, т.к. сохранились судебные приговоры, вынесенные тем, кого уличали в употреблении кофе и «питие дымного табаку». За это, а также за поедание «еретической травы салат» и ещё некоторые поступки, примерно равные им (в случае поимки и доказательства вины в суде), виновных по законам Московии приговаривали к битью кнутом. Кроме «диетических» ограничений русским людям под страхом сурового наказания запрещалось ношение европейского платья, бритьё бород, «иноземный убор волосов» и ношение париков — за подобное царским указом сулилась «великая опала». Большинство подданных русского царя было вполне солидарно с властью, считая, что вводимые ею запреты перенимать иноземные обычаи являются благом, а иерархи Православной церкви во главе с патриархом не раз призывали Алексея Михайловича уничтожить слободу как «гнездилище разврата» и «всю прелесть кукуйскую сжечь, а молельни еретические разрушить».

План Москвы 1520-х гг. С.Герберштейн. 1575 г.
План Москвы 1520-х гг. С.Герберштейн. 1575 г.

Среди русских прочно укоренилось мнение, что в Немецкой слободе царит соблазнительная «вольность нравов». Основанием тому была контрабанда кофе и табака, которые попадали в московские притоны именно через слободу, где ими торговали открыто, получая с караванами из Архангельска, куда приходили корабли из разных европейских стран. «Природных» россиян-москвичей также возмущали и слишком открытые платья «немок», и их столь же открытый, не теремной образ жизни. Не меньше раздражало благочестивых людей музицирование в кукуйских трактирах и частных домах, светское пение, танцы, фейерверки и вообще всё непривычное, привлекавшее внимание, а стало быть «искусительное».

Васнецов А.М. Книжные лавочки на Спасском мосту в XVII веке. 1902 г.
Васнецов А.М.
Книжные лавочки на Спасском мосту в XVII веке.
1902 г.

В свою очередь, иноземцы в разговорах между собой очень порицали русских за чрезмерное пьянство, склонность к воровству и манеру ведения торговых дел, при которой надувательство и необязательность в выполнении обещаний считались особой удалью и ловкостью. Также смущали иностранцев тягучая лень москвичей, их неряшливость, грязь на улицах — в самом центре города, по всему течению реки Неглинной (там, где нынче Кузнецкий мост, Театральная площадь и Кремлёвский сад) многие века лежали «великие и непролазные грязи», а точнее, целые уличные болота, в которые вываливали мусор и нечистоты со дворов. То же самое было и в торговых рядах возле Кремля, и подле стен Китай-города. Много пересудов в слободе, между прочим, вызывал неприкрытый блуд, процветавший в Москве при внешнем благочестии. Истовые молельщики, постники, яростные обличители иноземных обычаев, москвичи словно не замечали того, что творилось вокруг общественных бань на Москве-реке, в которых вперемешку мылись мужчины, женщины и дети, нагишом, прямо по улице, бегавшие окунаться после парилки.

Немецкая слобода в конце XVII в.
Гравюра Г. де Витта

Однако, несмотря на противоречия и взаимные претензии, иноземцы не спешили покинуть Москву — соблазняясь выгодами русской службы, они соглашались терпеть все перечисленные неудобства. В свою очередь русские, сколь бы ни ругали порядки слободы, разорять её не хотели, понимая, что без мастеров и торговли им не обойтись. В итоге, все старались соблюдать зафиксированный статус-кво: «немцы» жили замкнутым миром, в котором действовало общинное самоуправление, а москвичи — по законам своего царства. Благодаря столь строго соблюдаемому разделению, жизнь в Москве и слободе настолько отличалась, что даже летоисчисление у них было разным! Русские вели счёт «от Сотворения мира», а жители Немецкой слободы, по европейскому обычаю, «от Рождества Христова», поэтому в год, когда родился Пётр Великий, 1 января немцы встречали новый, 1672-й, русские же — 7180-й, вступление в который по церковному календарю отметили 1 сентября. Спустя 28 лет этот государь издаст свои знаменитые указы, обязывавшие россиян жить по европейским законам и правилам. За это по сию пору одни Петра I славят, другие проклинают...

Валерий ЯРХО

TopList