Николай КОТЛЯР
О Данииле, князе Галицком,
|
 |
Битва русских с половцами.
|
Княживший вначале в Новгороде Великом, а затем во Владимире Волынском, Роман Мстиславич на исходе XII в. объединил под своей властью Волынскую и Галицкую земли, став государем могущественного и богатого княжества, едва ли не сильнейшего в раздробленной на уделы Руси. Своей столицей он избрал Галич. В течение недолгих шести лет пребывания на великокняжеском престоле (1199—1205) Роман самоотверженно сражался против степных кочевников и прилагал усилия к восстановлению былого единства Древнерусского государства. Более того, к концу жизни ему удалось поставить под свою власть его стольный град Киев.
Но Роману Мстиславичу не было суждено сплотить Русь. В 1205 г. он погиб вблизи польского города Завихоста в походе против польского князя Лешека Краковского. Он оставил после себя громкую славу победителя половцев и двух малолетних сыновей — четырёхлетнего Даниила и двухлетнего Василька. Даниил и был провозглашён великим галицко-волынским князем.
 |
Половцы.
|
Однако с первого же дня княжение Даниила Романовича в Галиче было омрачено восстанием галицких бояр, богатых земельных магнатов. Вплоть до прихода Романа Мстиславича в Галицкую землю великие бояре были подлинными её хозяевами. Они не считались ни со знаменитым Ярославом (Осмомыслом), ни с его сыном Владимиром, бесцеремонно вмешиваясь не только в государственную политику, но и в личную жизнь своих князей. Обладая громадной земельной собственностью, деньгами и прочими богатствами, бояре тесно окружили и сжали Галич, словно в тисках, своими усадьбами-замками, наполненными вооружёнными людьми, фактически превратив князей в своих пленников.
Властный, обладавший сильным и гордым характером отец Даниила Роман не мог и не желал мириться со своеволием и наглостью бояр. К тому же их сопротивление препятствовало проводимой им политике централизации недавно созданного княжества. Польские хроники рассказывают об истреблении княжескими дружинниками многих бояр, о бегстве уцелевших в Понизье Днестра и в Венгрию, короли которой охотно, не без корысти, вмешивались в галицкие дела.
Внезапная смерть, настигшая Романа в расцвете сил, помешала ему окончательно подавить боярскую оппозицию, противившуюся сплочению Галицко-Волынского княжества и объединения Руси под его рукой. Замечу, что борьба князя Романа против боярской олигархии объективно-исторически была прогрессивной, потому что укрепляла княжескую власть, т.е. государственность, а это способствовало развитию экономики и торговли, расцвету городов, жители которых, страдавшие от боярского самовластия, решительно поддержали князя Романа. Горожане впоследствии поддержат и его сына Даниила.
Кончина Романа придала смелости предводителям боярской партии. Теперь им противостояла лишь вдова грозного государя Анна, правившая в княжестве в качестве регента от имени четырёхлетнего Даниила. Конечно же, княгиня не была беззащитна, её окружало сохранившее верность волынское боярство, обязанное покойному Роману землями, богатствами и привилегиями. Анна опиралась также на дружину мужа — тяжеловооружённую рыцарскую конницу. И всё же...
 |
Карта Галицко-Волынского княжества. XII—XIII вв. |
Дружина была преданной, умелой, храброй, но, увы, немногочисленной, отряды бояр превосходили её численно во много раз. Кроме того, испытывая страх перед популярными в народе осиротевшими Даниилом и Васильком (летописец называет их Романовичами), боярские предводители призвали на помощь венгерского короля и краковского (польского) князя, сговорились с чернигово-северскими князьями Ольговичами. С благословения венгерского короля Андрея II, вероломно нарушившего торжественно данное им княгине Анне обещание поддерживать законные права Даниила на галицко-волынский престол, в 1206 г. Галич и Галицкую землю захватывают члены династии черниговских Ольговичей — сыновья героя «Слова о полку Игореве» Игоря Святославича. С той поры на несколько десятилетий некогда могущественное Галицко-Волынское великое княжество перестает существовать, распавшись на несколько удельных княжеств. Край всё более погружался в безысходную реальность феодальной раздробленности, с её раздорами между правителями, о которых галицкий летописец с печалью писал: «Началась великая смута в Русской земле».
Пожалуй, для уяснения дальнейшего хода событий стоит кратко описать наш главный исторический источник — Галицко-Волынскую летопись XIII в. Однако она не похожа на традиционную древнерусскую летопись, состоящую из погодных, строго датированных статей, в той или иной мере подробно и последовательно повествующую о событиях и людях. Перед нами скорее две большие воинские повести: первая, Галицкая часть, рассказывает о жизни и деяниях Даниила Романовича и доведена до конца 50-х гг. XIII в., вторая, Волынская, представляет собой жизнеописание его младшего и единственного брата Василька, их детей и внуков. Она заканчивается рубежом 80-х и 90-х гг. XIII в. В эти повести составители и редакторы вставили несколько меньших по объёму текстов, призванных служить конкретизации изложения событий истории Галицкой и Волынской земель и Руси в целом. Ни в одной из частей нет дат, отсутствует и разбивка текста на погодные статьи. И то и другое появилось в Ипатьевском списке Галицко-Волынской летописи гораздо позднее, в конце XIV, а то и в XV в.
Отсутствие деления материала по годам затрудняет датировку многих событий. Зато сплошное, льющееся единым потоком изложение способствует эмоциональному воздействию всего повествования на читателя. Не будет преувеличением сказать, что намного больше, чем любая другая, Галицко-Волынская летопись имеет право претендовать на звание литературного произведения, оставаясь при этом авторитетным, заслуживающим доверия историческим источником. Мною использована в основном первая часть этого памятника, которую принято называть Летописцем Даниила Галицкого. Но — вернёмся к событиям, последовавшим вскоре после кончины Романа.
 |
Князь Михаил Всеволодич Черниговский (?—1246).
|
Потрясённая изменой венгерского короля, княгиня Анна по совету преданных ей волынских бояр без боя оставляет Галич и перебирается в родовую вотчину мужа — Волынское княжество, в стольный град Владимир. Однако Игоревичи не удовлетворились добытой Галицкой землей, они хотели захватить и Волынь, истребить Романовых наследников, потребовав от горожан Владимира их выдачи. Приходится думать, что враждебная Романовичам боярская партия существовала и во Владимире Волынском, иначе почему княгиня Анна решилась на бегство из принадлежавшего по суровым феодальным законам ей и её детям города?!
Галицкий летописец, словно в средневековом рыцарском романе, рассказывает об этом отчаянно-смелом поступке матери Даниила и Василька Романовичей: «Назавтра княгиня узнала об этом3 и, посоветовавшись с Мирославом-дядькой, ночью бежала к Ляхам в [Польшу]. Дядька посадил Даниила на седло перед собой и выехал из города. А Василька вынесли кормилица и поп Юрий, выйдя сквозь пролом в городской стене...» Так началась многолетняя одиссея малолетних наследников Романа по чужим землям. Думаю, что галицкий книжник излишне драматизировал и без того драматическое положение семейства Романа Мстиславича во Владимире — вокруг Анны были преданные ей волынские бояре, её защищала рыцарская дружина мужа. Вероятно, княгиня торжественно и мрачно днём выехала из Владимира во главе бояр и дружинников Романа, под его стягами и хоругвями.
 |
Чингисхан. Китайский
|
Польский князь Лешек и венгерский король Андрей хотя и заключили под давлением, так сказать, международного общественного мнения договор о поддержке законных прав сыновей Романа на великокняжеский престол, но использовали его, на самом деле, для расчленения Галицко-Волынского княжества. В эту крупную и беспринципную политическую игру, ставкой в которой была независимость и территориальная целостность Галицко-Волынской Руси, постоянно вмешивались чернигово-северские князья. Сначала это были новгород-северские Игоревичи, затем Михаил Всеволодич Черниговский и его сын Ростислав, а также белзский (удельный волынский) князь Александр. Чрезвычайно активной, очень мощной и явно враждебной Романовичам силой была и боярская олигархия Галича и Галицкой земли, придерживавшаяся нехитрой линии поведения: пусть кто угодно сядет на престол в Галиче, лишь бы не законный наследник Романа Даниил. Бояре, надо думать, понимали, что подчинить их воле его будет невозможно. В конце-концов бояре избавились от Игоревичей и позволили укрепиться в Галиче венгерскому гарнизону во главе с королевичем Коломаном.
Несколько лет Даниил жил при королевском дворе Венгрии, а Василько — то в польской столице Кракове, то в той части Волыни (буквально клочке её земли), которую Анне удалось закрепить за собой. Развалом государственной структуры Галицко-Волынского княжества можно объяснить неслыханное на Руси событие: в 1212 г. в Галиче на короткое время вокняжился боярин Владислав Кормильчич, предводитель враждебной Романовичам партии. Это было грубейшим нарушением норм феодального права, по которым князем на Руси можно было быть лишь по праву рождения, являясь прямым потомком Владимира Святославича и Ярослава Мудрого. Впрочем, вскоре венгры сместили Владислава с княжеского стола и бросили в одну из своих тюрем, в которой он вскоре и умер. Король же посадил в Галиче своего сына.
 |
Субедей. Китайский
|
В ходе борьбы за этот город и его землю между иноземными и местными феодалами мальчиком Даниил несколько раз садился на галицкий престол и был вновь изгоняем боярами. Но княгиня и её дети не унывали. Как пишет галицкий книжник, Романовичам пришлось княжить в волынской глуши. Но и сидя в маленьких городках Тихомле и Перемыле, «они стали княжить там со своей матерью, на Владимир поглядывая, и говорили они: “Так или иначе, а Владимир будет наш!”»
Между тем, к 1217 г. борьба за Галич и его землю между Венгрией и Польшей достигла высшей точки. После того, как король Андрей добился oт папского престола провозглашения своего малолетнего сына Коломана галицким королем (на что, замечу, папа не имел никакого права, поскольку древнерусские земли были от него независимы, пребывая в церковной юрисдикции константинопольского патриарха), польский князь Лешек, раздосадованный тем, что проиграл борьбу за Галицкую землю, обратился к новгородскому князю Мстиславу Мстиславичу, по прозвищу Удатный (Удачливый), с заманчивым предложением: «Ты мне брат, приди и сядь в Галиче!». Лешек надеялся при помощи этого прославленного полководца изгнать венгров, а уже потом попытаться присвоить себе Галицкую землю. Но коварным планам польского князя не суждено было осуществиться. Ему воспрепятствовал юный Даниил Романович.
Разведав политическую обстановку в Юго-Западной Руси (но мало что поняв в ней), Мстислав принял предложение Лешека. В 1219 г. во главе своей испытанной в сражениях конной дружины он стремительно ворвался в Галицкую землю, легко выбил из её стольного града венгерский гарнизон вместе с «опереточным» королем Коломаном и вокняжился в Галиче. Вместе с королевичем в Венгрию ушла и поддерживавшая его боярская партия. Ушла, впрочем, чтобы вскоре вернуться. Утвердившийся к тому времени во Владимире Волынском и достигший совершеннолетия Даниил решил повременить с попыткой вернуть себе Галич и заключил с Мстиславом дружественный союз. Этот союз был скреплен обычной для того времени образом: в том же году волынский князь женился на дочери Мстислава Анне.
Юность Даниила, так же, как и детство, пролетела в один миг. Да и были ли они у наследника Романа Мстиславича? В 1219 г. нашему герою едва исполнилось 18 лет, но он уже вошёл в пору зрелости — государственной и военной. Даниил приступает к собиранию отцовского наследства, «отчины». Начал он с Волынских земель... С этого времени старший сын Романа становится крупной фигурой на политической сцене Восточной Европы, с каждым годом набираясь опыта, мудрости, прибавляя в силе. Однако его первый политический союз с Мстиславом Удатным принёс юному князю сплошные разочарования. Грозный вояка оказался слабым и нерешительным правителем, чем воспользовалось его окружение из числа враждебных Романовичам бояр. Мстислав избегал ссоры с союзником, польским князем, и поэтому (а, может быть, и по наущению боярских советчиков) отказался поддержать зятя в действиях по объединению Волыни.
 |
Князь Мстислав Мстиславич Удатный (?—1228).
|
Не надеясь более на помощь тестя, Даниил разрывает отношения с Лешеком Краковским и освобождает от польских захватчиков Берестейскую и Забужскую земли, совершив первый решительный шаг в качестве суверенного правителя Волынского княжества. Галицкий летописец с гордостью за своего героя сообщает, что он «поехал вместе с братом и захватил Берестье, Угровск, Верещин, Столпье, Комов и все окраины» (Волыни со стороны Польши). Разозлённый Лешек попытался вернуть отвоёванное Даниилом, но волынские полки под водительством молодого князя нанесли поражение полякам и «гнались за ними до реки Вепря», т.е. до самой границы, как с удовлетворением отмечает летопись.
 |
Половец.
|
Получив хороший урок, Лешек отказался от поддержки давнего соперника Романовичей Александра Белзского, и Даниил было присоединил его удельное княжество к Волыни. Но неожиданно Мстислав (вернее, окружавшие его бояре), побаивавшийся объединения Волынского княжества под властью Даниила, велел ему вернуть Александру город Белз с округой. Дело явно шло к конфликту между тестем и зятем. Но на время их невольно сплотила угроза со стороны невиданного дотоле на Руси врага — монгольских полчищ.
В 1222 г. готовящиеся к большому походу за Волгу монгольские правители решили провести «разведку боем» на Западе и отправили в Европу 30-тысячное отборное войско во главе с лучшими полководцами Чингисхана — Субедеем и Джебе. Пройдя через Кавказ и Крым, они ворвались в причерноморские степи и обрушились на половцев. Понеся тяжёлые потери, половецкие ханы, руководимые тестем Мстислава Удатного Котяном обратились за помощью к русским князьям. Те собрались на «снем» (совет) в Киеве и постановили, как свидетельствует галицкий автор: «Лучше нам встретить их [монголов] на чужой земле [т.е. Половецкой], чем на своей».
31 мая 1223 г. объединённое войско киевского, черниговского, смоленского, галицкого, волынского и других князей встретилось с монголами на реке Калке. В решительный час сражения начались раздоры между князьями. Не желая ни с кем делить славу победы, Мстислав Удатный без поддержки большинства князей и опираясь лишь на помощь Даниила да половецкой орды, раньше всех вступил в бой. Воины Субедея и Джебе не выдержали бешеного натиска тяжеловооружённой конницы Мстислава и Даниила и начали отступать. Вдруг не привыкшие к регулярным сражениям в строю и недисциплинированные половцы попятились от контратаковавших монголов и в беспорядке побежали, смяв лагерь киевского, черниговского, смоленского и других не принимавших участия в битве князей. Сражение принесло русским тяжёлое поражение.
В критический момент 22-летний Даниил проявил себя хладнокровным и умелым военачальником, храбрым воином. Его воины обратили в бегство один из монгольских отрядов. Книжник любуется удалью, мужеством и стойкостью своего героя: «Сам Даниил, будучи ранен в грудь, по молодости и храбрости не почувствовал ран на теле своём». Резюмируя рассказ о подвигах Даниила в Калкской битве, летописец восклицает: «Был он дерзок и храбр, от головы до ног не было на нём порока!»
 |
Карта битвы на реке Калке |
Слов нет, Даниил Романович был потрясён разгромом русских дружин на Калке. Но он, вероятно, понял, что поражению способствовало несогласие между князьями, в особенности непомерные амбиции Мстислава Удатного. В то же время Даниил убедился, что монгольских воинов побеждать можно — они в беспорядке бежали от его волынских конников. Полученный на Калке урок пошёл на пользу молодому государю. И, думаю, не только в военном отношении. Кто знает, не зародилась ли ещё тогда в его сознании мысль о необходимости сплочения всех русских сил против страшного врага, намного превосходившего мощью половецкие орды? Об этом можно только догадываться, источники молчат...
Монгольские полчища исчезли столь же внезапно, как и появились. Отдалённый от места событий новгородский летописец с недоумением заметил: «Татары4 же возвратились oт реки Днепра, и не ведаем, откуда они пришли и куда вновь девались». А Древняя Русь по-прежнему оставалась раздробленной, воинство — разобщённым, князья продолжали бесконечно ссориться из-за своих амбиций, лучших престолов, богатых городов, плодородных земель и торговых путей. Впоследствии Даниилу придётся пережить немало обид и разочарований в тщетных попытках побудить других князей выступить с оружием против монголов.
 |
Калка. Художник П.Рыженко |
В Ватиканском архиве сохранился документ, свидетельствующий о том, что вскоре после Калкской битвы Мстислав Удатный пообещал Андрею, сыну венгерскою короля, выдать за него дочь и завещать Галицкое княжество. В 1225 г. состоялось обручение и королевич получил западную часть Галицкой земли Перемышль с волостью. В конце жизни окончательно сбитый с толку боярами Мстислав добровольно отдал только что побитому им в сражении венгерскому королю Галицкое княжество, а сам удалился в Понизье, откуда перебрался в расположенный на южной окраине Киевской земли городок Торческ, где и умер в 1228 г. Галицкий летописец уверяет, будто бы перед кончиной Мстислав повинился перед Даниилом: «Сын мой, согрешил я перед тобой, что не дал тебе Галич, а отдал его иноплеменнику по совету лживого [боярина] Судислава, обманул он меня». Но разве могло исправить положение это запоздалое раскаяние?!
 |
Князь Даниил и бояре.
|
Но как бы там ни было, кончина Мстислава развязала руки старшему Романовичу. Теперь он может перейти в наступление. А пока князь продолжает настойчиво и целеустремленно собирать Волынскую «отчину», присоединив к Волынскому княжеству отпавшие от него в годы раздробленности Луцкую, Пересопницкую и Белзскую земли. Настала очередь возвращения и Галицкого княжества в состав былой державы Романа Мстиславича.
Между тем в Галицкой земле сидел марионеточный венгерский «король», бояре окончательно распоясались — они правили краем вместе с венграми жестоко и несправедливо, народ стонал под властью больших и малых господ. С горечью галицкий книжник записал в своём труде: «Начнём же рассказывать о бесчисленных ратях, и о великих деяниях, и о частых войнах, и о многих крамолах, и о частых восстаниях, и о многих мятежах [боярства], смолоду не было покоя Даниилу и Васильку».
Слова «великие деяния» следует в основном отнести к старшему из братьев Даниилу. Теперь он прилагает усилия к овладению Галичем. Однако с первых дней самостоятельной политической деятельности Даниила в абрисах его, казалось бы, традиционной политики возвращения утерянной «отчины», мне отчётливо видится стремление молодого государя к объединению русских земель, по меньшей мере юго-западных. Это стремление всё усиливается по мере приближения нашествия полчищ Батыя, грозные признаки которого отмечены русскими и иноземными источниками с начала 30-х гг. XIII в.
Итак, в конце 20—30-х гг. Даниил Романович стремится овладеть Галичем и восстановить Галицко-Волынского великое княжество. Для этого ему пришлось преодолевать ожесточённое сопротивление бояр, не раз посягавших на жизнь государя, помериться силами с одним из лучших в Европе венгерским войском, нейтрализовать военным давлением и дипломатическими средствами агрессивных польских князей и попутно разгромить крестоносцев под Дорогичином.
 |
Коронация Даниила Галицкого |
Молодой, но уже опытный полководец сначала проводит военную реформу, впервые в древнерусской воинский практике создав пешее, прекрасно вооружённое и обученное войско. Ранее князья в стычках с соседями полагались в основном на свою конную дружину, а в случае столкновения с большими силами внешнего врагa спешно собирали народное ополчение. Но отлично вооружённая и вышколенная дружина обычно была малочисленной, даже у великих князей редко превышая две-три сотни бойцов. Народное же ополчение было неорганизованно и вооружено, чем придётся.
Своё регулярное пешее войско (летописцы называют его «пешцы») князь Даниил собрал из горожан Владимира, Галича, Белза и др., которые всегда поддерживали своего государя в борьбе против боярской оппозиции и за централизацию государства. Это войско, судя по дальнейшим громким победам Даниила над крупными силами врага, было многочисленным и хорошо оснащённым. Оно было способно решить исход едва ли не любого сражения. Будучи очень мобильной, галицкая пехота совершала форсированные марши, преодолевая за день, по подсчётам академика Б.А. Рыбакова, расстояния в 68—70 км.
 |
Церковь Св. Пантелеймона в Галиче.
|
Опора власти на горожан, — в основном, средних и верхних слоёв, — была исторически прозорливой, поскольку способствовала укреплению государства. Знаток военного дела Древней Руси А.Н. Кирпичников писал, что начиная с 40-х гг. XIII в. летопись подчёркивает резкое усиление роли пехоты, которая принимает участие в бою наравне с конницей, иногда даже решая исход сражения. Причём, историк подчеркнул, что активизацию пехотинцев в военных действиях русские источники отмечают примерно на полвека раньше того времени, когда западноевропейские горожане — пешие ткачи, кузнецы и кожевенники бельгийских городов и крестьяне швейцарских кантонов — впервые нанесли чувствительные поражения рыцарской коннице.
 |
Венгерский король Бела IV
|
Именно городская верхушка Галича, так называемый патрициат, при поддержке бюргерства в 1230 г. позвала Даниила Романовича сесть на отцовский престол: «Судислав5 ушёл в Понизье, а королевич остался в Галиче. Княже, приходи поскорее». Даниил собрал войско, быстро послал воеводу Демьяна против Судислава, а сам с «малой дружиной», т.е. воинами своего двора, поехал к Галичу и ворвался в город. Правда, в том году князю не удалось удержаться в Галиче. Бунтовщики-бояре были ещё сильны, главное же — их поддерживал венгерский король. Но поддержка горожан обещала многое, если не главное, в грядущей борьбе за объединение Галичины с Волынью. И молодой князь с оптимизмом смотрит в будущее. В 1233 г. история повторилась: при содействии горожан Даниил вновь сел в Галиче и вновь, уже в следующем году, боярам вкупе с венграми удалось выжить его из города. Но с каждым разом мятежным феодалам и венгерскому королю становилось всё труднее противиться Даниилу Романовичу.
Вот почему вскоре они предприняли ещё одну попытку — противопоставили другого сильного русского князя — Михаила Всеволодича Черниговского. Судислав с поддерживающими его боярами справедливо полагали, что лишённый корней в Галицкой земле, в особенности же поддержки горожан, и посаженный на престол боярами Михаил неминуемо превратится в их послушную марионетку. Так и случилось.
Особенно неблаговидную роль в галицких делах продолжал играть венгерский король Андрей II. Стремясь присоединить Галицкую землю к Венгерскому государству, он на словах обещал помощь Даниилу, а на деле поддерживал его соперников — любых! Вот почему, когда бояре, не без его наущения, позвали на княжение Михаила Черниговского, король Андрей сразу же признал его сына Ростислава «татицким князем» и пообещал выдать за него свою дочь. Казалось, Даниил был загнан в угол. Но и в этом почти безвыходном положении он проявил мужество, выдержку, изобретательность, военный и дипломатический таланты. Наш князь вступил в союзнические отношения с врагом Андрея II, австрийским герцогом Фридрихом, и пообещал поддержать того в войне с германским императором. Нетрудно догадаться, что при этом галицкое войско неминуемо оказывалось в венгерском тылу.
 |
Город Холм. Гравюра на дереве |
Немудрено, что королю Андрею пришлось отказаться от заманчивого союза с черниговским князем и пойти на попятный. Он пригласил обоих Романовичей к себе «на честь» и подписал с ними в 1236 г. (1237(?)) дружественный договор, вынужденно пообещав придерживаться нейтралитета в галицких делах. Во исполнение условий договора Андрей отказал Ростиславу Михайловичу в руке своей дочери. Как саркастически отмечено в Галицко-Волынской летописи, «король не дал свою девку замуж за Ростислава и прогнал его прочь». Но венгерский монарх проявил последовательность — не пожелал выдать другую дочь и за старшего сына Даниила Льва.
 |
Хан Батый. Китайский
|
И всё-таки бояре сумели посадить князем в Галиче Ростислава Черниговского. Однако, лишённый поддержки венгров, он чувствовал себя там неуверенно и даже заискивал перед Даниилом, добровольно уступив ему большую часть княжества — «горную страну Перемышльскую». Даниил не удовлетворился этим и вскоре, в 1238 г., овладел Галичем.
Как сказано в летописи, «мужи градские» Галича, предводители городской общины твёрдо решили позвать старшего Романовича на княжение. Боярин Григорий и епископ Артемий, которым принадлежала тогда реальная власть в городе, не смогли воспрепятствовать народному желанию и со слезами бессильной злобы, как иронически пишет летописец, вынуждены были молвить: «Приходи, князь Даниил, возьми город». А вот горожане «бросились к нему, как пчёлы к матке, как жаждущие к источнику». Ростислав укрылся в Венгрии — таков был на деле «нейтралитет» короля Андрея! А Даниил Романович «принял престол отца своего и отпраздновал победу, и поставил на Немецких воротах6 хоругвь свою».
Безусловно, своей победой Даниил был обязан во многом «мужам градским» и жителям Галича и других городов княжества, возмущённых боярскими насилиями. Князя поддержало и сельское население, недовольное притеснениями со стороны крупных, средних и мелких землевладельцев. Опора на народ, пусть даже преимущественно его верхние и средние слои, парализовала усилия беспринципных бояр, силившихся любой ценой, пусть даже ценой иноземного порабощения, сохранить и умножить свои земли, богатства и привилегии, воспротивиться в узко эгоистических целях объединению княжества под сильной рукой государя.
 |
Князь Даниил Галицкий |
В том же 1238 г. Даниилу Романовичу посчастливилось включить в сферу своего влияния и стольный град Киев. Когда незадолго перед тем умер его союзник, киевский князь Владимир Рюрикович, великокняжеский престол захватил враждебный Даниилу смоленский князь Ростислав. Даниил выгнал его из Киева и посадил там своего наместника Дмитрия, поручив ему, как сказано в летописи, «оборонять [город] от иноплеменных язычников безбожных татap». Но всё же в победах Даниила ощущался привкус горечи. Надвигалась страшная гроза с Востока, и земля дрожала от топота неисчислимой конницы Батыя...
Вплоть до настоящего времени в научной литературе бытует мнение, будто бы нашествие многотысячных орд кочевников в 1237—1241 гг. было неожиданностью для Руси. Для её народа — да, но вовсе не для её правителей. Русские князья, и прежде всего великий князь владимиро-суздальский Юрий Всеволодич, знали о приближении опасности — от беженцев из разгромленной в 1235—1236 гг. монголо-татарами Волжской Булгарии, от бывавших на Востоке русских и иноземных купцов, наконец, из донесений лазутчиков и христианских миссионеров, посещавших Заволжье.
Знали — и ничего не сделали для того, чтобы объединить силы? Причиной несогласия между сильными древнерусского мира была всё та же удельная раздробленность, отсутствие единого властного центра, ослабившие политическое и военное единство государства. Недаром так упорно боролся против боярских и княжеских «котор» (свар) Даниил Романович, понимавший, надо думать, их губительность, особенно в случае вражеского нашествия.
Разорив в течение 1237—1238 гг. Северо-Восточную Русь, овладев Рязанью, Владимиром на Клязьме, Ростовом, Переславлем Залесским, Ярославлем и множеством других городов, полчища Батыя в 1239 г. обрушились на Юго-Западную Русь. В марте того года ими был взят Переяславль Южный, в октябре — Чернигов. У князя Даниила больше не осталось сомнений: враг угрожает всем русским землям и городам. Он спешно пытается создать коалицию против монголо-татар, завязывает переговоры о военном союзе с новым венгерским королем Белой, предлагая скрепить его браком своего сына Льва с королевской дочерью. Но тщетно. Бела отказал Даниилу. Он боялся выступить против завоевателей, напрасно надеясь, что беда обойдёт его земли стороной. Точно также не удалась попытка Даниила склонить на свою сторону польских и мазовецких князей.
Тем временем в декабре 1240 г. орды завоевателей штурмом взяли и почти уничтожили Киев, а затем двинулись на Галицко-Волынскую Русь. Были захвачены Владимир, Галич и почти все другие города и крепости княжества. К середине 1241 г. Батый завоевал все древнерусские земли.
Сам галицко-волынский князь находился тогда в Польше, тщетно стремясь пробудить мужество, воинскую доблесть и славянскую солидарность у перепуганных местных князей и добиться их участия в борьбе против захватчиков. Он вернулся домой лишь после того, как полки Батыя ушли в Венгрию. Смерть, руины и пожарища встретили государя. Но он не пал духом, восстанавливал города и сёла, успешно боролся с вновь поднявшей голову боярской оппозицией. И победил её.
Отчаянная попытка давних врагов Даниила Романовича воспрепятствовать его утверждению на престоле привела к повторному приглашению боярами Ростислава Черниговского в галицкие князья. Венгерский король Бела дал ему сильное войско, а галицкие бояре поставили под его хоругви многочисленные вооружённые отряды. Даниил и Василько понимали, что на карту поставлены не только и не столько их жизни, сколько судьба Галицко-Волынской Руси — оставаться ли ей свободной или превратиться в провинцию Венгерского королевства, пусть даже с русским марионеточным князем во главе?!
Романовичи основательно подготовились к решающему сражению, собрав большое и отлично вооружённое пешее и конное войско. 17 августа 1245 г. возле валов галицкого города Ярослава состоялась генеральная битва, одна из крупнейших в средневековой Европе. В ней силы Даниила и Василька наголову разгромили войско Ростислава и венгров. Командовавший галицкими и волынскими полками Даниил показал себя умелым и мужественным военачальником. По всем канонам классического военного искусства он вовремя ввёл в сражение резерв, а обходной манёвр одного из его полков довершил дело. Победа была полной. Ростислав бежал в Венгрию, где оставался до конца своих дней. А Даниил наконец-то расправился с зачинщиками постоянных внутригосударственных смут, приказав казнить многих из них. Вплоть до конца его жизни бояре Галицкой земли не осмеливались даже умышлять против своего государя.
Теперь, казалось, наш герой мог перевести дух. Но судьба не отпустила ему для этого ни дня. Князь приступает к осуществлению главного дела своей жизни: сплочению русских сил для освобождения от ига монгольских завоевателей. Возвратившись из Центральной и Южной Европы в 1242 г., Батый осел в низовьях Волги, где основал государство — Орду (в исторической науке обычно используется его более позднее наименование — Золотая Орда). Формально она входила в состав Монгольского государства со столицей в Каракоруме, но с самого начала была фактически независимой. Столицей Орды стал построенный монголами город Сарай.
 |
Крепостные стены древнего Галича.
|
Захватчики оказались ловкими правителями. Они сохранили систему феодальных отношений на Руси. Батый и его преемники своими вассалами сделали русских князей, их руками собирая с народа непосильные дани и повинности, подавляя вспыхивавшие восстания. Ордынцы умело играли на противоречиях между князьями, на их страхе потерять богатства и статус. Большинство князей приняли условия завоевателей, отдав народ в их полную власть, изменили своему народу. И всё же эта безрадостная картина была написана, если так можно выразиться, не только тёмными красками. Виделись и светлые блики. Некоторые князья и их дружинники осмелились не склонять головы перед очевидно более сильным неприятелем. Среди них первый — Даниил Романович Галицкий.
Русская земля, разорённая монголо-татарскими ордами, лежала в руинах и пожарищах. Но мужественные и трудолюбивые люди нашли в себе силы oтстроить города и сёла, восстановить земледелие и скотоводство, ремёсла и промыслы, оживить торговлю. Раньше других земель Юго-Западной Руси оправилось от «Батыева погрома» Галицко-Волынское княжество Романовичей. Как заметил галицкий летописец, вскоре после вражеского нашествия Даниил Романович «стал призывать иноземцев и русских, иноязычников и ляхов. И изо дня в день приходили подмастерья и мастера всякие, бежали от татар седельники и лучники, колчанщики, кузнецы железа, меди и серебра. Всё ожило и наполнилось дворами и сёлами поле вокруг города».
Сумев путём тонких дипломатических манёвров, ценой унижения перед Батыем закрепить за собой великокняжеский престол, Даниил Романович начинает готовиться к освобождению своей земли от поработителей. Он вступает в союзнические отношения с недавними врагами — польскими князьями и венгерским королем, а позднее подписывает мирный договор с Литовским княжеством. Галицкий государь, вероятно, понимал, что привыкшие к интригам и закулисным переговорам, принятым в европейской политике, западные соседи будут плохими помощниками в борьбе против Орды. И он ищет и находит! — союзника на Руси. Его взгляд обращается на северо-восток, к могущественному Владимиро-Суздальскому княжеству.
В 1249 г. великокняжеский престол во Владимире решением великого хана Монголии достался младшему брату Александра Невского — Андрею Ярославичу. Он сразу же перестал посылать дары в Орду. Стало ясно — это свободолюбивый и стремящийся к независимости правитель. Желание Андрея освободиться от ордынского ига привлекло внимание Даниила Романовича, и галицко-волынский государь в 1251 г. заключает с ним военный союз, скрепив его браком — его дочь вскоре становится супругой владимиро-суздальского князя. Союз двух сильнейших древнерусских княжеств встревожил ордынцев. Из Сарая на Владимиро-Суздальскую Русь в 1252 г. было послано громадное по численности войско под предводительством хана Неврюя. Нападение его было столь стремительно и неожиданно, что Даниил не успел прислать союзнику необходимую помощь. Новгородский летописец сообщает, что, проиграв сражение монголам, «бежал князь Андрей в Свейскую землю», т.е. в Швецию. Так Даниил потерял единственного сильного и надёжного союзника. Великим же владимиро-суздальским князем монголы поставили старшего брата Андрея — Александра, который не помышлял тогда о вооружённом сопротивлении Орде.
 |
Печать Юрия Львовича, внука Даниила
Галицкого.
|
Но и оставшись в одиночестве, князь Даниил не унывал, продолжая укреплять старые и строить новые, с особенной надёжностью фортификованные города и крепости, преимущественно на восточных рубежах своего княжества. Теперь князь делает упор на тяжеловооружённую конницу, в которой доспехами были защищены и лошади, и всадники. Как подсказал ему собственный боевой опыт (битва на Калке и др.), легковооружённая монгольская конница не выдерживала ударов тяжеловооружённой рыцарской. Вообще, как следует из летописи, князь воспринял всё лучшее из иноземного вооружения, в частности, бытовавшие у его противникров-монголов лёгкие и прочные, заимствованные из Китая, латы из бычьей кожи.
Вся эта работа велась людьми князя спешно и с предельным напряжением сил. Летописи, и прежде всего Галицко-Волынская, дают понять, что в 1252 г. Даниил Романович решился вступить в вооружённый конфликт с частями монгольского полководца Куремсы, которого послали укротить галицко-волынского государя, — подобно тому, как Неврюю поручили задушить Андрея Ярославича. Выполняя стратегический план, разработанный в ханской ставке в Сарае, Куремса из причерноморских степей вторгся в Галицкое Понизье, прорвав оборону на Днестре, с тем, чтобы далее захватить Киевскую землю и, использовав рать враждебного Романовичам новгород-северского князя Изяслава Владимировича, ударить по ним с юга и востока. Но не тут-то было... Войско сына Даниила Льва разбило ордынцев и отбросило их за Днестр. Куремса сделал вторую попытку, но и она нe привела к успеху.
Поэтому в конце 1254 г. Даниил Романович перешёл в решительное наступление. В течение следующего года ордынцам было нанесено несколько поражений, что следующими словами отмечено в Галицко-Волынской летописи: «Даниил воевал с Куремсой и никогда не боялся Куремсы, потому что Kуремса никогда не мог причинить ему зла». Эти победы старшего Романовича над Ордой нельзя недооценивать: они были первыми в истории освободительной борьбы народа Древней Руси против восточных поработителей.
В Орде решили любой ценой вернуть Галицко-Волынское княжество в состояние зависимости. Было собрано огромное войско, которое возглавил опытнейший полководец Бурундай, один из предводителей сил Батыя во время истребительного похода монголов на Русь в 1237—1241 гг. В 1258 г., как с горечью сообщает летописец, «пришёл Бурундай безбожный, злой, со множеством хорошо вооружённых полков татарских, и стал на тех местах, где стоял Куремса». Во много раз превосходящим по численности и боевой мощи монголо-татарским силам противостоять было невозможно.
Изверившийся в помощи Запада, потерявший единственного союзника Андрея Ярославича, Даниил Романович был вынужден покориться. Ему пришлось отдать приказ — разрушить укрепления галицких и волынских городов. Уцелел лишь неприступный волынский город Холм, гарнизон которого с презрением отклонил требование Бурундая разобрать стены и башни. Так развеялась вопреки очевидности мечта галицко-волынского государя освободить Русь от поработителей. Но он не смирился...
Почти 60-летнему Даниилу пришлось начинать борьбу против Орды, в сущности, с самого начала. О последних годах его жизни мы знаем мало. Источники, главным образом иностранные, свидетельствуют о его новых дипломатических усилиях в Польше и Венгрии. Но они, как и прежде, не привели к успеху. Трудная же, исполненная опасностей жизнь, многочисленные раны и болезни подорвали здоровье государя. Он серьёзно заболел и в 1264 г. скончался в своём любимом, едва ли не буквально oтстроенном его руками Холме.
Галицкий летописец оставил нам идеализированный портрет Даниила Романовича, этой действительно выдающейся личности. Он восторгается его военными подвигами, высоко оценивает дипломатические и государственные способности, деятельность князя по «устроению земли»: возведение городов и крепостей, поощрение ремёсел, промыслов, торговли, покровительство земледелию. В этом образе много жизненной правды.
Романовичи, прежде всего Роман Мстиславич и его сын Даниил, оставили яркий след в народном письменном творчестве. Именем Романа, народной памятью о нём буквально наполнена Галицко-Волынская летопись от первого до последнего листа. Вот в 1209 г. жители богатого волынского города Берестья пригласили в князья его шестилетнего сына Василька: «Приехали к Лешеку берестьяне7 и просили, чтобы княжила княгиня Романова вместе с детьми: они были ещё малы. И Лешек согласился, чтобы они княжили. Берестьяне встретили их с великою радостью, как будто увидели великого Романа». А через восемь десятилетий, в 1288 г., во Владимире Волынском умер образованный и гуманный внук Романа, князь Владимир Василькович: «Провожая его, более всего плакали о нём знатные люди владимирские, говоря: “Добрый наш господин, нам бы умереть с тобой, давшим нам такую же свободу, как и дед твой Роман, который освободил нас от всех обид: ты же, господин, ему подражал и последовал по пути деда своего”». Действительно, как свидетельствуют источники, Роман в своих государственных делах и борьбе с боярством опирался на жителей волынских и галицких городов, предоставляя им (как следует из приведённого текста) различные льготы и защиту.
Историческая память летописей проникает глубже времён Романа Мстиславича и далее его славного предка — Владимира Мономаха. Книжники вспоминают и Владимира Святославича, родоначальника всех русских князей, и его мужественного отца Святослава. После победоносного похода Даниила и Василька в Польшу в 1229 г. они «вернулись со славою в землю свою.
Никакой другой князь не входил так глубоко в землю Ляшскую, кроме Владимира Великого, крестившего Русскую землю». Величие и масштаб победы подчёркиваются самим именем предшественника в подобном же деле — Владимира Святославича и упоминанием о том, что именно он окрестил Русь. В то же время, книжник напоминает и о происхождении Романовичей от великого пращура. И это не единственный раз, когда Галицко-Волынская летопись связывает их с Владимиром Святославичем.
Далее, когда в ходе неудачной в конечном счёте борьбы за австрийское наследство в 1253 г. Даниил Романович разорил окрестности чешского города Опавы, то этот рядовой, в сущности, эпизод войны с чешским королевичем Оттокаром-Пшемыслом всячески восхваляется летописцем, обращающимся к исторической памяти современников: «Ведь не было прежде в Русской земле никого, кто бы завоёвывал Чешскую землю: ни Святослав Храбрый, ни Владимир Святой». В продолжении этого рассказа вновь сказано: «Ведь никакой иной русский князь не завоёвывал Чешской земли».
Не раз и не два галицкие и волынские книжники вспоминают о «славе», которую провозглашали Даниилу и его брату современники. По их мнению, иначе и нельзя было относиться к Роману и его не менее доблестным потомкам. Поэтому с искренним возмущением летописец рассказывает о событиях 1241 г., когда Даниилу пришлось подавлять мятежных бояр в Перемышле. Был взят в плен древнерусский певец, этакий трубадур, воспевавший вольности бояр и их борьбу против князей: «Знаменитого певца Митусу, когда-то из гордости не захотевшего служить князю Даниилу, ограбленного, привели, словно узника». Эта «гордость» Митусы (уменьшительное от имени Дмитрий) перед Даниилом показалась книжнику особенно странной, поскольку, по его мнению, «слава» Романовичей вытекала из их славных же дел.
Действительно, в рассказе о победоносном походе в Землю ятвягов, которые чуть ли не ежегодно терзали северо-западную Волынь, книжник восклицает: «И многих христиан Даниил и Василько избавили от плена, и тe пели им песню славы, ... и вернулись они со славой в землю свою, следуя пути своего отца, великого Романа, который некогда устремлялся на поганых, как лев, так что им половцы пугали детей».
Летописец, вероятно, понимал, что он постоянно и не всегда уместно вспоминает отца Даниила, чем и объясняется его ремарка в тексте: «Также мы написали и о Романе: раньше писали о нём. А здесь написали ныне в последний раз». Но книжник не выполнил обещания — упомянутая запись относится к зиме 1254/55 г. В действительности же последнее упоминание о Романе — 1288 г., содержащееся на последних страницах Галицко-Волынской летописи.
Даниилу Романовичу не удалось сбросить со своих земель унизительное монголо-татарское иго. Слишком сильны были захватчики, а разобщённая Русь слишком слаба. Но это не приуменьшает подвига государя, человека большой идеи, состоявшей в объединении всех русских земель в сильном государстве, способном не только успешно защищаться, но и освободиться от иноземного владычества.
Н.Ф.КОТЛЯР,
доктор исторических наук,
профессор, член-корреспондент НАН
Украины
ПРИМЕЧАНИЯ
Вероятно речь идёт о тесте Даниила Мстиславе Удатном. Галицко-Волынская летопись. Перевод О.П.Лихачёвой // Памятники литераторы Древней Руси. ХIII век. М., 1981. С. 237. В тексте данной статьи летопись цитируется по этому изданию. О требовании Игоревичей выдать им её сыновей. В древнерусских источниках монголов называют татарами. Глава враждебной Романовичам боярской партии. Немецкие ворота, т.е. те, что вели на Запад, в «немецкие» (иноземные) земли. Польский князь тогда реально владел Волынью.