В ПОИСКАХ НОВОГО ОБЩЕСТВА

Основные направления
в современной западной социологии

Отличительная особенность социологической мысли в странах Запада — многообразие течений, из которых ни одно не является преобладающим. Некоторые из них теряют привлекательность, но нельзя считать, что таковые полностью забыты и отброшены. Имена «классиков» социологии — О.Конта, К.Маркса, Э.Дюркгейма и М.Вебера продолжают цитироваться, что подтверждает больше преемственность научной мысли, а не «смену вех».

Огюст Конт

Если в XIX и начале XX в. основная тенденция в развитии социологии в странах Запада сводилась преимущественно к созданию теоретических концепций, то в первой половине ХХ в. широкое распространение получают эмпирические исследования. Их теоретической основой стал неопозитивизм или сциентизм (от англ. «science» — наука), который делает упор на точности фактов, на сближении метода общественных наук с методами, используемыми в естественных науках.

В традиции М.Вебера и Э.Дюркгейма неопозитивисты заявляли, что социология должна быть свободна от ценностных суждений и связи с идеологией¹. Неопозитивизм поднял проблему «верификации». Это означает, что научную ценность представляют только достоверные факты, которые можно проверить наблюдением, анкетированием, с помощью интервью и изучения документов.

Неопозитивизм отстаивает принцип многофакторности, согласно которому различные факторы действуют независимо друг от друга и без очевидной субординации.

Западная социология добилась заметных успехов в разработке методов эмпирических исследований. Её достижениями были рекомендации по т.н. «человеческим отношениям», выборочное изучение социальных явлений, опросы общественного мнения, «контент-анализ» (анализ содержания информации), социологический эксперимент. Эмпирические исследования позволили получить достаточно достоверную информацию о процессах общественной жизни. Возникли многочисленные теории среднего уровня, особенно в таких областях, как изучение социальной структуры, малые группы, социальная психология и мотивация коллективного поведения, массовые коммуникации, социология культуры и права, экономическая социология, социология города, социология труда и семьи и др.

Среди наиболее заметных направлений западной социологической мысли ХХ в. можно назвать бихевиоризм, неомарксизм, технократические концепции, постмодернизм и глобализм.

Макс Вебер

В 1920-е гг. в Америке появилась т.н. поведенческая наука (бихевиоризм). Её основателями были Д.Б.Уотсон и Б.Ф.Скиннер. Бихевиористское направление сложилось как альтернатива общим социологическим и политологическим теориям, а в особенности классовому подходу марксистского учения. По утверждениям бихевиористов, исследование политических структур не имеет смысла, поскольку в основе политической реальности лежат индивидуальная человеческая воля, страсти, особенно жажда власти и применения силы. Вследствие такого понимания предмета социологии бихевиористы обращали внимание только на воздействие социальной среды на мотивы поведения индивидов.

В основе метода бихевиоризма лежало наблюдение поведения индивида по схеме «стимул — реакция». В качестве стимулов назывались власть, деньги, комфорт, уважение, слава.

Бихевиористы утверждали, что, если поведение человека одобряется и стимулируется, он будет лоялен и доброжелателен по отношению к окружающим и к социальной системе в целом. Если же он не получает признания со стороны общества, он будет вести себя агрессивно. Но каждый человек стремится избежать наказаний и получать поощрения и поэтому однозначно реагирует на внешние стимулы и приказы.

Бихевиоризм открыл возможности для анализа зависимости действий индивида от его социального окружения — семьи, товарищей, производственного коллектива, администрации. Однако абсолютизация внешних стимулов и количественных методов анализа вела к упрощённому взгляду на общественную жизнь в целом и на поведение личности в частности.

Пройдя полосу наибольшего распространения в 1940-е и 1950-е гг., бихевиоризм стал терять популярность с середины 1960-х гг.

Главным критиком бихевиоризма выступил американский политолог Дэвид Истон. Он считал, что важнее понять смысл актуальных социальных проблем, нежели в совершенстве владеть техникой исследования. При этом изучение духовных ценностей должно быть неотъемлемой частью анализа политического процесса. Напротив, забвение истории и политической культуры народа ведёт к неспособности решать политические проблемы. Наконец, бихевиористы абстрагировались от индивидуальных качеств личности.

Эмиль Дюркгейм

Бихевиоризму противостояла концепция, сложившаяся в рамках культурно-исторической школы Л.С.Выготского. В ней человек понимается как деятельное существо, преследующее свои цели, чьё поведение и поступки невозможно объяснить только с точки зрения рациональности. В структуре личности заложено богатство её связей с миром, проявляющееся в разнообразии её деятельности и позиций. Центральной категорией анализа, дающей ключ к пониманию личности, является деятельность.

Итак, бихевиоризм обеднял содержание социальной действительности, сводя поведение индивидов и групп к некоему автоматизму. Реакция человека на внешнее воздействие не носит механического характера, не выступает функцией одного стимула. Внешнее воздействие опосредствуется собственным, индивидуальным опытом человека, а также коллективным опытом прошлых поколений (привычки, традиции, национальный менталитет и т.п.).

Одним из заметных течений в западной социологической мысли в 30—60-х гг. ХХ в. была Франкфуртская школа неомарксизма. Её иногда ещё называют школой «ритической социологии». Как утверждали её представители, «в силу того, что социологи игнорируют личность, их считают неспособными сказать что-либо значительное по поводу политических перемен, которые могли бы привести к “справедливому и гуманному обществу”… социология становится неотъемлемой частью существующего общества, вместо того чтобы быть средством критики и ускорителем обновления»².

Эта школа возникла на базе Франкфуртского института социальных исследований, директором которого с 1931 по 1965 г. был Макс Хоркхаймер (1895—1973). При общей левой политической ориентации эта школа представляла разнородное, эклектическое социально-философское течение. Её адепты старались «соединить Маркса с Фрейдом»³.

Написанная Хоркхаймером совместно с Теодором Адорно работа «Диалектика просвещения» являлась программным выступлением Франкфуртской школы. Хоркхаймер пытался соединить почерпнутые у К.Маркса мотивы критики буржуазного общества с идеями гегелевской диалектики, психоанализа Фрейда и этикой Шопенгауэра⁴.

Представители Франкфуртской школы выступали с критикой массовой культуры. Отмечая многочисленные черты стагнации и регресса западного индустриального общества, они связывали это явление с тенденцией к тоталитарному государственному управлению и с исчезновением свободной инициативы⁵.

Франкфуртская школа критиковала и социалистические страны. Провозглашённой целью школы было возвращение к гуманистическим взглядам молодого Маркса, «освобождение» марксизма от экономического детерминизма и развитие фрейдистского психоанализа.

Идеолог «новых левых» Герберт Маркузе утверждал, что общество потребления (западные страны) делает человека одномерным в своих действиях, поступках, мышлении, создаёт иллюзию фактического равенства людей. Сам «одномерный человек» всё чаще выступает частичкой поведения массы. «Массовизация общества», ведя к росту межличностных контактов, одновременно приводит к их упрощению, к формальному характеру, что оборачивается «атомизацией» человека и усилению его одиночества. Человек теряет способность принимать самостоятельные решения, перестаёт нуждаться в свободе.

Джон Уотсон

Маркузе развивал тему нового революционного авангарда, считая, что рабочий класс перестал быть революционной силой в странах развитого капитализма. Егo острая критика современного западного общества, отмеченного печатью бюрократизма, бездуховности, ростом потребительской психологии, импонировала прогрессивно мыслящей части интеллигенции и студенчества.

Последним крупным неомарксистом Франкфуртской школы был Юрген Хабермас (p. 1929). Его взгляд на структуру современного западного общества был переведён в философские рассуждения о том, что наблюдается системная рациональность, но обеднена рациональность жизненного мира⁶. Главная концепция Хабермаса — обоснование путей развития современного общества на основе демократических принципов. Назвав свою концепцию теорией коммуникации, он выразил убеждение в том, что демократия — единственный путь социального развития и что в современных условиях реализация демократии возможна лишь через общественный диалог. Задача социолога — спасение диалога⁷.

К «ритической социологии» неомарксизма были близки Дьердь Лукач — автор книги «История и классовое сознание» (1923), К.Корш, написавший работу «Марксизм и философия» (1923), Э.Фромм, Ж.-П.Сартр, А.Лефёвр, Р.Миллс, И.Горовиц, П.Бирнбаум, Т.Боттомор и некоторые другие.

Социология стала одной из наиболее успешно развивающихся научных дисциплин, своего рода оптимистической социальной философией буржуазии, противопоставляемой марксизму. У некоторых западных социологов есть намерение превратить социологию в подобие наукообразной религии, проповедующей общественное согласие, умировотворение и терпимость.

Западных обществоведов в их большинстве не устраивает марксистское представление об эксплуатации наёмного труда, о классовой борьбе, об империализме, о смене общественно-экономических формаций.

В середине 1970-х гг. профессор социологии Колумбийского университета Д.Белл сетовал на то, что Запад не имеет политической философии, которая оправдывала бы его приоритеты⁸, а такой известный американский политолог, как З.Бжезинский, в книге «Вне контроля» (1993) в тот момент, когда, казалось бы, триумф капитализма в Европе был очевиден, признавал, что американские ценности — демократия, свободный рынок и массовая культура — не слишком увлекают многие развивающиеся страны, решающие для себя проблемы простого выживания. Американский политолог отмечал, что либерализм как господствующая западная доктрина оказывается не слишком привлекательным. «Демократия, — отмечалось в книге, — может быть, главное завоевание Запада. До демократии — это лишь сосуд, который ещё должен быть наполнен содержанием... Демократия сама по себе ещё не даёт ответа на дилеммы общественного бытия и в особенности того, в какой степени она должна выходить за пределы политической сферы и включать также по крайней мере минимум гарантий минимального благосостояния личности»⁹.

Марксистской концепции смены общественно-экономических формаций западная философско-социологическая мысль одно время противопоставляла т.н. цивилизационный подход, отрицавший развитие человечества как универсальный процесс, одинаковый для всех стран. Ряд философов и социологов ХХ в. — А.Тойнби, К.Ясперс, P.Арон и другие — усиленно искали «смысл истории». Известный английский историк и социолог Арнольд Тойнби в 12-томном «Исследовании истории» (1934—1961) стремился переосмыслить всё общественное развитие человечества в духе круговорота локальных цивилизаций. Он насчитывал 20 цивилизаций с момента их возникновения и 5 ныне существующих (китайская, индийская, исламская, русская и западная)¹⁰.

Беррес Фредерик Скиннер

Каждая цивилизация, согласно А.Тойнби, проходит в своём развитии четыре стадии: возникновения, роста, надлома и paзложения — после чего погибает, уступая место другой. Движущей силой развития цивилизаций он считал «творческое меньшинство» как носителя мистического «жизненного порыва», который, удачно отвечая на различные исторические «вызовы», увлекает за собой «интертное большинство». Смысл истории социолог находил в Боге¹¹.

Для английского мыслителя в центре изучения прошлого и настоящего был не способ производства, а человек в общекультурном аспекте. Цивилизационный подход отбрасывает необходимость разбираться в особенностях социально-политического развития. В принципе формационный и цивилизационный подходы к историческому процессу могут не исключать, а дополнять друг друга. Формационный подход раскрывает внутреннюю логику исторического процесса, а цивилизационный — его национально-культурное многообразие. Однако не следует спекулировать на противоставлении одного другому.

Западная социология стремится отделить научные представления о политике, власти и обществе от марксистских понятий классовая политика, капитализм, империализм. Тема трансформации капитализма в некое бесклассовое общество не сходит с повестки дня многие десятилетия. Научно-техническая революция, прошедшая уже не один этап, подсказала некоторым западным социологам идею о том, что власть буржуазии перешла к специалистам по управлению — технократам и менеджерам и что наука способна решать все социальные проблемы.

У истоков технократических концепций находился американский социолог Торстин Веблен (1857—1929). Он впервые выдвинул тезис о возможности позитивного социального переустройства общества путём перехода власти от «бизнеса» к «индустрии»¹². Под «бизнесом» Веблен понимал собственников капитала, стремящихся только к увеличению прибыли и к престижному, расточительному потреблению (этому была посвящена его книга «Теория праздного класса», 1889 г.), а под «индустрией» — инженеров и администраторов, принимающих общественные интересы.

Эта концепция получила дальнейшее обоснование в книге американского специалиста по менеджменту Джеймса Бернхэма (1905—1987) «Революция управляющих». Как утверждал этот автор, «новый господствующий класс» (менеджеры, главные инженеры, интеллектуалы-гуманитарии), осуществляющий управленческие функции и при этом не являющийся собственником фирм, способен в будущем обеспечить успешную реализацию как экономического, так и политического руководства в интересах всего общества.

Западные социологи приписывали технократам и менеджерам аполитичную идеологию, в основе которой лежит забота о всеобщем благе и интересах государства, логика развития науки, техники и производства. Современные теоретики технократизма заявляют, что и эксплуатации вроде нет, а есть лишь большая разница между простым, неквалифицированным трудом и трудом высококвалифицированным, интеллектуальным, создающим большую стоимость.

Лев Семёнович Выготский

He отрицая, что в постиндустриальном и информационном обществе интеллектуальный труд действительно создаёт наибольшую стоимость, нужно признать, что механизм эксплуатации наёмного труда не исчез. Просто он стал менее заметным, завуалированным с образованием коллективного капитала, с возрастанием банковской эксплуатации и неэквивалентным обменом между богатым Севером и бедным Югом.

Теоретики технократизма не открыли новой эры в истории человечества. «Революция управляющих» — это не суть, а видимая поверхность явления. Менеджеров в конечном счёте назначает собственник, а главный собственник — это монополистический капитал, преимущественно финансовый. Власть монополий в национальном и международном масштабе не только не уменьшается, но, напротив, возрастает. Услуги специалистов высокого класса хорошо оплачиваются буржуазией, которая охотно допускает их в свои ряды. Но в руках финансовой олигархии остаётся главный инструмент её политического господства — государство.

В русле технократических концепций в 1950-е и 1960-е гг. появилась теория единого индустриального общества.

Её истоки были многообразны: идеи индустриализма Сен-Симона, Маркса, Спенсера, Вебера и некоторых других мыслителей, отмечавших важность промышленной революции, — но главное её предназначение состояло в том, чтобы дать впечатляющее научное обоснование развитому капитализму. Одним из первых разработчиков этой теории был знаменитый французский социолог и политолог Реймон Арон (1905—1983).

Отрицая возможность образования идеального общества, Арон утверждал, что и капиталистическая, и социалистическая системы образуют два типа единого индустриального общества. «Я задаюсь вопросом, — писал он, — есть ли противоречие между социализмом и капитализмом. Я рассматриваю капитализм и социализм как две разновидности одного и того же индустриального общества»¹³. По Арону, не способ производства, а лишь некоторые различия в политической структуре отличали развитые социалистические страны от Запада.

Макс Хоркхаймер

Вместе с французским социологом близкие идеи на эту тему развивали Ф.Перру, Ж.Фурастье, Ж.Эллюль, У.Ростоу, Дж.Гэлбрейт, П.Сорокин, Т.Парсонс, У.Баккингем, Я.Тинберген и О.Флейтхейле.

Р.Арон называл пять главных черт индустриального общества: 1) научный характер организации производства, 2) достижение материального изобилия (в 1960-е гг. в западной социологии появился термин общество потребления), 3) увеличение в национальном продукте удельного веса промышленности и соответственно уменьшение доли сельского хозяйства, 4) ликвидация войн как средства обогащения, 5) форма собственности на средства производства в индустриальном обществе не имеет значения¹⁴.

Апология капитализма в концепции индустриального общества состояла в том, что она давала наукообразное прикрытие империалистической стадии капитализма. Пятая черта, по Арону, как бы устраняла различия между капитализмом и социализмом. Классовый конфликт между трудом и капиталом лишался обоснования. Сама теория индустриального общества таким образом исключала в объяснении исторического процесса все классовые характеристики и политэкономический анализ способа производства.

Арон безосновательно списал войну как метод империалистического диктата. Если он не видел непосредственной угрозы новой мировой войны, то локальные войны не прекращаются до сих пор. Однако одно нововведение после распада СССР он не мог предвидеть точно, а именно то, что главенствующую роль в достижении политических целей без войны в новых условиях приобретает применение экономических, финансовых, политических, дипломатических, информационных, технологических и других средств в сочетании с угрозой использования вооружённых сил.

Основной чертой индустриального общества французский социолог считал эволюционность, связанную с экономическим ростом. Для революций при такой системе места не находится. «Будущее всего человечества, — утверждал он, — явно подчинено закону рациональности и растущей нравственности¹⁵.

Юрген Хабермас

Все последующие модификации теории индустриального общества были направлены на развитие темы трансформации капитализма в некое новое общество, в котором-де преодолевается классовый антагонизм. Это были концепции постиндустриального общества Д.Белла и А.Турена, техно-демократии М.Дюверже, техно-структуры Дж.Гэлбрейта, технотронного общества З.Бжезинского, информационного общества.

Теоретики постиндустриального общества выделяли такие его черты, как массовое распространение творческого интеллектуального труда, возросший уровень научного знания и информации, применяемый в производстве; преобладание в структуре экономики сферы услуг, науки, образования и культуры над промышленностью и сельским хозяйством, изменение социально-профессиональной структуры населения.

В постиндустриальном обществе, как считал профессор Колумбийского университета Д.Белл, основным производственным ресурсом является информация. Доступ к ней — главное условие власти и свободы. Отныне, по его мнению, общественные противоречия носят не классовый, а этический характер и существуют «не между теми, кто владеет средствами производства, и теми, кто их не имеет, а между теми, кто имеет право принимать решения, и теми, кто лишен этого права в политических, экономических и социальных организациях»¹⁶. Создание подлинно справедливого общества этот американский социолог считал весьма трудной задачей, близкой к утопии.

Профессор Нантерского университета (Париж) А.Турен, не отрицая социальной борьбы (но не классовой), заявлял, что её целями являются всего-навсего «контроль над информацией, автономия местных коллективов, самоуправление университетов (для Франции это было особенно актуально после майско-июньских событий 1968 г. — Авт.), адаптация неквалифицированного труда к производству, справедливая политика доходов» (последнее требование звучит очень неопределённо¹⁷.

Профессор Парижского университета М.Дюверже отнюдь не пел хвалебных гимнов буржуазному строю. «Капитализм, — писал он, — возможно, обеспечивает лучшую организация труда внутри каждой фирмы, т.е. на уровне микроэкономики, но он не может обеспечить подлинно всеобъемлющую организацию производства, организацию на уровне макроэкономики»¹⁸.

В книге «Янус (Две стороны Запада)» он утверждал, что на смену либеральной демократии пришла техно-демократия, или будто бы новое общественное образование. Её основное содержание он усматривал в господствующей роли в обществе не буржуазии, а крупных организаций — гигантских фирм, государственных ведомств, массовых партий, ассоциаций, «групп давления», городских общин и т.д. В этих организациях власть сосредоточивается в руках небольшой группы специалистов, образующейся путём кооптации и действующей независимо от основной массы её членов. «Образованные таким путём различные группы, — отмечал социолог, — взаимно переплетаются и осуществляют основную власть в обществе под прикрытием формальных процедур»¹⁹.

От либеральной демократии техно-демократию отличает умаление роли парламента при одновремённом возвышении исполнительной власти, появление дисциплинированных массовых партий, рост государственного аппарата и его функций²⁰. Внутри государственного аппарата образуются отдельные ведомства, оказывающие значительное, а иногда и определяющее влияние на правительственную политику. Таковы ЦРУ и ФБР в Соединённых Штатах, такова государственная компания ЭНИ в Италии и т.д.²¹.

Дюверже заявлял, что капитализм живёт сегодня только благодаря части социализма, которую он содержит²². Французский профессор придумал термин «техно-демократия» для того, чтобы представить основным обладателем политической власти не крупный капитал, а некий «класс посредников, состоящий из государственных служащих, политических деятелей и манипуляторов общественного мнения — писателей, журналистов, преподавателей, священников».

Тему техно-структуры развивал видный американский экономист и социолог Джон Гэлбрейт, автор книг «Новое индустриальное общество» (1967) и «Экономические теории и цели общества» (1978). Он исследовал тенденции укрупнения промышленного производства, которые привели к образованию гигантских корпораций. Последние достигают наивысшей эффективности благодаря использованию новейшей техники и технологий и приходу к руководству т.н. «техно-структуры» — специалистов-администраторов. С этим связано усиление планирования хозяйственного механизма, которое, по мнению Гэлбрейта, идёт на смену рыночным отношениям. В итоге в обществе складываются две системы — рыночная система, охватывающая преимущественно мелкие хозяйства, и планируемая система, куда входят корпорации, взаимодействующие с государством.

Арнольд Тойнби

Гэлбрейт отвергает догмы классического либерализма о свободной конкуренции товаропроизводителей, о рыночном саморегулировании экономики, о преимуществах хозяйственной деятельности единоличных собственников.

На место рыночного механизма, заявлял Гэлбрейт, приходит т.н. вертикальная интеграция. Её суть заключается в том, что корпорация завладевает источниками сырья, производством и рынком сбыта, что ранее было рассредоточено и являлось объектом торга различных контрагентов. Корпорация получила возможность планировать свою деятельность. То, о чём писал Гэлбрейт, отечественные экономисты давно называли социализацией капитала.

Примечательно, что творцы теории индустриального общества изображали социалистическую систему не «ошибкой истории», а правомерной, хотя и не лишённой недостатков. Некоторые из адептов этой теории, как, например, известный русско-американский социолог П.Сорокин, говорили о конвергенции (сближении, слиянии) капиталистической и социалистической общественно-экономических систем.

В 1961 г. в атмосфере обострённых советско-американских отношений Питирим Сорокин публикует очерк «Взаимная конвергенция Соединённых Штатов и СССР к смешанному социокультурному типу». Работа начиналась со следующих слов: «Лидеры Запада уверяют нас, что будущее принадлежит капиталистическому («свободное предпринимательство») типу общества и культуры... Я склонен думать, что если человечество избежит новых мировых войн и сможет преодолеть теперешнее угрожающее критическое положение, то доминирующим типом возникающего общества и культуры не будет, вероятно, ни капиталистический, ни коммунистический, а тип sui generis (лат. «своего рода»), который мы обозначим как интегральный тип»²³.

Реймон Арон

Капитализм, как считали поборники конвергенции, разовьёт элементы планирования и государственного регулирования экономики, что позволит нейтрализовать неблагоприятные последствия рыночной стихии, а социализм изживёт излишнюю жёсткость централизованного руководства и вступит в стадию либерализации, т.е. допуска капиталистического предпринимательства. Таким образом, будущее, согласно этой доктрине, принадлежит не социализму и не капитализму, а некой гибридной системе.

Уязвимость аргументов теории «индустриального общества» и её модификаций заключается в абсолютизации, гипертрофировании экономического роста и роли науки и техники, которые сами по себе не в состоянии решить сложные социальные и политические проблемы. Утверждая детерминизм науки, техники и технологии, западные социологи пытались «деполитизировать» социальные изменения. Однако технократические концепции не смогли перечеркнуть ту реальность социально-политической борьбы, которую до сих пор знает человечество.

В новейших западных социологических концепциях чётко прослеживается стремление оторвать экономическое и социальное развитие общества от политики. Небезынтересно замечание по этому поводу профессора Оксфордского университета Э.Гидденса: «В концепции постиндустриального общества преувеличивается роль экономического фактора в социальных переменах. Подобное общество описывается как итог экономических процессов, повлёкших за собой изменения во всех остальных социальных институтах. Большинство сторонников постиндустриальной гипотезы почти не испытали влияния Маркса или жe открыто его критиковали, однако их взгляды можно считать квазимарксистскими в том смысле, что экономические факторы в их подходе являются причиной социальных перемен²⁴.

В чём выразились реальные изменения современного западного общества? Во-первых, увеличился удельный вес коллективного капитализма, к которому оказалась привязана и часть трудящихся, владеющих несколькими акциями. Во-вторых, интеграционные процессы снизили остроту дележа рынков, и как следствие, экономические кризисы стали менее частыми и менее разрушительными. Наконец, в-третьих, масштабная социальная политика, известная демократизация политической системы и децентрализация государственного управления сделали облик капитализма более гуманным и привлекательным (к тому жe образование горстки богатых стран создало видимость бесклассового общества).

Но в чём природа капитализма осталась неизменной? Во-первых, алчность капиталистов и хищническая эксплуатация труда и природы в той мере, в какой она не встречает отпора и противодействия. Во-вторых, самой изощрённой и скрытой от простого взгляда формой эксплуатации становится финансовая эксплуатация при посредничестве государственного механизма.

После поражения социализма в странах Европы западные идеологи переключились на обоснование глобализма и однополюсного мира, за которыми скрывается гегемонизм США. Либеральная глобализация выдаётся за «новую, капиталистическую революцию», хотя по сути это лишь новая фаза развития империализма. Во многих странах она вызвала стихийные оппозиционные выступления антиглобалистов.

Джон Гелбрейт

В XXI в. западная философия и социология вошли под флагом постмодернизма. Этот довольно неопределённый термин призывает думать, что предшествующие социально-философские теории отходят в прошлое. Но сам постмодернизм отнюдь не блещет новизной идей. Французский философ Ж.-Ф.Лиотар заявляет, что общество в стадии постмодернизма основано на производстве «полезной» информации, что перекликается с американской философией прагматизма конца XIX в. В то же время великие идеи Истины, Справедливости и Прогресса теперь не в моде²⁵.

Западные постмодернисты отбрасывают всё классическое наследие в области культуры. Ими ставятся под сомнение духовные ценности, отрицается сама идея прогресса и различие между новым и старым, реабилитируется равнодушие и безразличие к делам общества, провозглашается равноценность всех форм искусства, воспевается индивидуализм, бездуховность, мещанство и гедонизм («наслаждайся настоящим»). XXI в. представляется апологетами постмодернизма как эпоха без идеала, без будущего, без социальной ответственности.

Прогрессивная отечественная социологическая мысль предлагает искать перспективный путь развития цивилизации XXI в. в создании гуманного общества. По мнению главного редактора журнала «Социально-гуманитарные знания» А.В.Миронова, новая метатеория должна «исходить из смены приоритетных ценностей... Новая методология в качестве главного приоритета и самоценности предлагает человека, повышенное внимание к смыслу происходящего и творимого человеком...»²⁶.

Дорога к конструктивному диалогу отечественных и западных социологов не закрыта.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Социология. Учебник / Под ред. В.Н.Лавриненко. М., 1998. С. 99.

² Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб., 2002. С. 168.

³ Там же. С. 111.

⁴ Волков Ю.Г., Мостовая И.В. Социология. М., 2000. С. 317.

⁵ Там же. С. 317—318.

⁶ Ритцер Дж. Указ. соч. С. 520.

⁷ Култыгин В.П. Тенденции в европейской социологической теории начала ХII века // Социс. 2001. № 8. С. 27.

⁸ Bell D. Cultural Contradictions of Capitalism. London, 1976. P. 176.

⁹ Brzezinski Z. Out of Conhol. New York, 1993. P. 75, 216.

¹⁰ Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М.—СПб., 1996. С. 99.

¹¹ Там же. С. 68.

¹² Veblen G. Engineers and the frice System. New York, 1921.

¹³ Aron R. Le developpement de la societe industrielle et la satisfication sociale. Paris, 1956. P. 25.

¹⁴ Aron R. Dix-huit leзons sur la societe industrielle. Paris, 1962. P. 82, 83, 85.

¹⁵ Aron R. Trois essais l’вge industriel. Paris, 1966. P. 10.

¹⁶ Bell D. The Coming of Post-industrial Society (A Venture in Social Fore casting). New York, 1973. P. 119.

¹⁷ Touraine A. La societe post-industrielle. Paris, 1969. P. 100—101.

¹⁸ «МЭ и МО». 1966. № 9. С. 27.

¹⁹ Duverger M. Janus (Les deux faces de l’Occident). Paris, 1972. P. 250.

²⁰ Ibid. P. 175.

²¹ Ibid. P. 178.

²² Ibid. P. 162.

²³ Сорокин П. Главные тенденции нашего времени. М., 1997. С. 116.

²⁴ Гидденс Э. Социология, M., 1999. С. 604.

²⁵ Liotard J.-F. Les conditions post-modernes. Paris, 1997.

²⁶ Миронов А.В. Социально-гуманитарное образование сегодня: проблемы и перспективы // Социально-гуманитарные знания. 2001. № 3. С. 14.

Валентин КОЛОМИЙЦЕВ,
доктор исторических наук, профессор