Сага о Гардарике, строителе городов

Князь Г.А. Потемкин и созидательный подвиг
России в Северном Причерноморье
Разгрузка корабля у новороссийского берега. Гравюра начала XIX в.
Разгрузка корабля у новороссийского берега.

Гравюра начала XIX в.

 

Материал может быть использован при подготовке урока на тему «Екатерининская Россия». 7-й класс.

В московских архивохранилищах находится рукопись конца XVIII столетия под названием «Повесть о Гардарике, Князе Цимбрском». Она привлекала внимание отечественных историков, но никогда не была опубликована. Повесть принадлежит к распространенному в те времена жанру «обманки». Под вымышленными именами авторы описывали жизнь и деяния реальных исторических лиц. Анонимный автор повести пояснил читателям, что Цимбром в древности назывался Крым, Таврида. Легко догадаться, что речь идет о «князе Таврическом» — Григории Александровиче Потемкине. Повесть является одной из первых русских биографий великого государственного деятеля и полководца России. Ее автор был сподвижником светлейшего князя и хорошо знал то, о чем писал. Он назвал своего героя Гардариком (гардарик — древнескандинавское слово, имеющее смысл — «охранитель городов») — охранителем городов. С полным правом он мог бы назвать его также и строителем.

Это было великолепное зрелище. При пушечной пальбе и радостных возгласах народа большая и нарядная флотилия отплыла 22 апреля 1787 г. из Киева. На флагманской галере «Десна» находилась императрица Екатерина II. На галере «Буг» плыл князь Потемкин. Российскую государыню сопровождали свита и почетные гости: посол союзной Австрии граф Иоганн Людвиг фон Кобенцль, посланник Франции граф Луи Филипп де Сегюр, посланник Великобритании Элейн Фицгерберт, принц Шарль де Линь, принц Карл Генрих Никола Оттон Нассау-Зиген и другие. Всего (вместе с матросами и солдатами) около трех тысяч человек. 30 апреля флотилия прибыла в Кременчуг, временную столицу Новороссии. Здесь начинались земли, которые в течение тринадцати лет находились под управлением Потемкина. Эти земли и Крым были целью путешествия.
Поворот российской политики с западного направления на южное, осуществленный Екатериной II при решающем влиянии Потемкина (он был главным инициатором союза с Австрией), обеспечивал решение исторической задачи, перед которой остановилось поколение Петра Великого. Опираясь на этот союз, императрица и светлейший князь сумели без войны присоединить к империи Крымское ханство (1783), ставшее после свержения монголо-татарского ига самым страшным разорителем русских земель. За двести лет до этого (в 1571 г.) вассал турецкого султана крымский хан Девлет-Гирей прорвался к Москве и осадил столицу царя Ивана Грозного. В огне пожара погибли десятки тысяч москвичей. Уцелел только Кремль. Многие тысячи русских людей были угнаны в плен и проданы в рабство. Хан обещал добить Московское царство и раздать своим приспешникам улусы (как во времена Батыя), созданные на его развалинах. Битва при Лопасне в 1572 г. (почти забытая) стоит в одном ряду с Куликовской, Бородинской, Сталинградской битвами: она спасла Россию от гибели. Московские воеводы во главе с князем Михайлой Воротынским разгромили возгордившегося наследника Батыя. Междоусобицы, борьба за власть, интриги турок делали Крым крайне беспокойным и опасным соседом. «В четыре столетия Великая и Малая Русь и часть Польши ... можно смело предполагать, лишились не менее 3—5 миллионов душ своего населения», — писал в XIX в. русский историк. Славянские рабы высоко ценились в необъятной Османской империи, особенно в Египте. Менее известно, что работорговлей не брезговали заниматься такие христианские государства, как Генуя, Венеция, Пиза и присоединившаяся к ним Флоренция. Почти три столетия Ренессанс и работорговля в Италии шли рука об руку. Основным поставщиком живого товара было Крымское ханство. Каффа в Крыму (будущая Феодосия) слыла крупнейшим невольничьим рынком своего времени.
Только при Петре Великом Россия перестала выплачивать «поминки» (дань) крымскому хану. Когда же в 1711 г. русская армия во главе с полтавским победителем двинулась на юг, она была окружена на р. Прут турецко-татарскими силами и едва не погибла. Дипломатам удалось спасти царя Петра и его армию, но все успехи России на южном направлении были утрачены. В 1736—1737 гг. Крым впервые увидел русских не в качестве пленников. Армии Б.Х. Миниха и П.П. Ласси в ходе коалиционной войны против Турции вступали на полуостров. Но до окончательной победы было далеко.
Зимой 1769 г., в начале новой войны, объявленной Турцией России, татарско-ногайская конница хана Крым-Гирея совершила последний набег на русские земли. Только в Елисаветградской провинции было сожжено 1190 домов, 4 церкви, 6 мельниц, более 6000 четвертей хлеба и более 10 000 пудов сена. Угнано 30 тыс. овец и коз, 1557 лошадей. В плен взяты 624 мужчины и 559 женщин, найдены 100 порубленных и погребенных мужчин, 26 женщин. После набега осталась обезлюдевшая выжженная земля. Часть населения спаслась, укрывшись в крепостях, линия которых продвинулась за 400 лет от Москвы до низовий Днепра.
Расплата не заставила себя ждать. Через два года армия князя В.М. Долгорукова прорвалась в Крым и очистила его от турецких войск. Кючук-Кайнарджийский мирный договор (1774) закрепил за Россией крымские крепости Керчь и Ениколь. Ханство (в состав которого входили, помимо Крыма, земли в Северной Таврии, Тамань и Прикубанье) было объявлено независимым. Через девять лет в ходе сложной дипломатической борьбы последний крымский хан Шагин-Гирей отрекся от престола, а жители принесли присягу императрице Екатерине II. Операцией руководил Потемкин.

Г.А. Потемкин. Эскиз к портрету И.-Б. Лампи-старшего. 1770-е гг.

Екатерина II. Портрет работы Ф. Рокотова (?). 1760-е гг.

Г.А. Потемкин

Эскиз к портрету
И.-Б. Лампи-старшего.
1770-е гг.

Екатерина II

Портрет работы
Ф. Рокотова (?).
1760-е гг.

Вскоре после своего возвышения в 1774 г. Потемкин, назначенный генерал-губернатором Новороссии, форсировал заселение и обустройство обширного причерноморского края. Основанный им в 1778 г. в южных степях Херсон стал базой строительства Черноморского флота. Когда же Крым вошел в состав России, базирование флота было перенесено в Севастопольскую гавань. Потемкину потребовались новые средства и новые специалисты. Для скорейшего заселения безлюдных южных степей привлекались отставные солдаты, иностранные колонисты, старообрядцы, ушедшие в Польшу от преследований церковных и светских властей. Приглашались бежавшие за границу дезертиры, которым Потемкин выхлопотал прощение. Светлейший князь звал бывших запорожцев (тех, кто остался в России, и тех, кто ушел в Турцию) селиться на полупустынных землях. Был еще один важный источник привлечения на юг новых жителей — перевод крепостных крестьян, для чего их владельцам раздавались обширные земельные угодья. Но этот процесс шел медленно. Южные степи и Крым пользовались репутацией далеких, гиблых мест, неудобных для жизни, подверженных частым эпидемиям. Потемкин был изобретателен и настойчив. Он приказал губернаторам южных провинций не выдавать беглых крепостных, ссылаясь на обычаи казачьей вольницы. На юг хлынул поток беглецов. Это не могло не создавать Потемкину противников, как у аристократии, так и у дворян. Недовольство у влиятельной части придворных кругов вызывали и поистине царские полномочия, которыми наделила светлейшего князя императрица, сделавшая Потемкина всевластным правителем юга империи. Но результаты его деятельности были поразительны: за четырнадцать лет (с 1773 г.) население Новороссии (Причерноморского и Приазовского края) увеличилось со 162 920 до 725 000 человек1. Были построены новые города и села, проведены дороги, основаны пристани, фабрики, заводы, таможни, училища. Был создан линейный Черноморский флот. Потемкин сделал на юге больше, чем Петр Великий на севере.
Ускоренное заселение и хозяйственное освоение причерноморских степей вызывало сильное беспокойство в Турции. Несмотря на поражения в войне, османы сохранили за собой в Северном Причерноморье такие мощные форпосты, как Очаков, Измаил, Бендеры и другие опорные пункты. Особенно важен был Очаков, запиравший выход судов из Днепровско-Бугского лимана и фактически контролировавший черноморские коммуникации и торговлю России со странами Средиземноморья. Ревниво следили за успехами империи Англия и Франция (непримиримые соперницы, в течение столетий боровшиеся за гегемонию в Европе и во всем мире). Франция, заинтересованная в открывшихся возможностях торговли с Россией, постепенно занимала все более благожелательную позицию по отношению к южной политике Екатерины II и Потемкина. Англия, осуществлявшая захват Индии, с возрастающим беспокойством наблюдала за продвижением Российской империи на юг и начала сколачивать военный союз, направленный против русско-австрийского альянса.
Безгранично доверявшая своему тайному мужу и соправителю императрица не собиралась проверять результаты деятельности Потемкина на юге. Один из первых биографов князя француз Траншан де Лаверн (выпустивший книгу о нем в 1808 г. в наполеоновской Франции) справедливо заметил: «Если судить по политике, то путешествие в Херсон заключало в себе великую пользу. Оно послужило ко благу тех стран, которые она проезжала, потому что в них растрачена была великая сумма денег. Оно открыло, сколько сии области плодородны и прекрасны по самой природе без всякого употребленного на них искусства. Оно подало иностранцам важное понятие о могуществе России и о богатстве Ея Владетельницы. Наконец, оно обратило взор Правительства на сии новоприобретенные земли, ободрило жителей и предуготовило то блистательное и твердое благоденствие, к которому сии области ныне возносятся с великим стремлением»2.
Поездка начала готовиться в 1783 г., сразу после присоединения Крыма к России. Императрица хотела показать изумленной Европе бесповоротность свершившегося события, пресечь попытки Франции и Пруссии вмешаться в русско-турецкие отношения и свести на нет все достижения по обеспечению безопасности южных границ империи. Путешествию помешала разразившаяся на юге эпидемия чумы. В 1785 г. императрица совершила вояж в Москву. Ее сопровождали иностранные дипломаты и видные сановники. Поездку организовал Потемкин. Это стало генеральной репетицией путешествия в Херсон и Крым.
Плавание флотилии по Днепру закончилось у Днепровских порогов. Екатерина II, узнав о прибытии императора Священной Римской империи Иосифа II, сошла на берег и в экипаже двинулась ему навстречу. Свидание глав двух великих держав произошло в степи, без лишних свидетелей и… обеда. Императрица шутливо сообщила своему постоянному корреспонденту Ф.М. Гримму о том, как Потемкин был вынужден взять на себя обязанности повара. «Их Величествам никогда еще, с самого дня их коронации, не случалось иметь такой блистательной прислуги и такого плохого обеда. Невзирая на это, кушали исправно, много смеялись и удовольствовались обедом, приготовленным с грехом пополам. На другой день обедали получше и ездили в Екатеринослав, где и был заложен первый камень этого самого города. Оттуда в три дня доехали сюда...»3
Император Иосиф предрек печальную участь новому городу, место для строительства которого, по его мнению, было выбрано Потемкиным крайне неудачно. Однако история подтвердила правоту князя. Екатеринослав (переименованный большевиками в честь красного вождя, «всеукраинского старосты» Г.И. Петровского в Днепропетровск), превратился в крупнейший научный, промышленный и культурный центр Украины.
Особенно торжественным был въезд высоких гостей в Херсон. В открытой, богато украшенной колеснице императрица, император и князь Потемкин въехали в город. Ликующая толпа выпрягла лошадей и привезла их к воротам крепости. В Херсоне в присутствии Екатерины, Иосифа и гостей были спущены на воду два новых линейных корабля и один фрегат. В честь венценосного союзника один из кораблей получил его имя. Вторым важным пунктом путешествия стал Бахчисарай, столица некогда грозного ханства. Фейерверк, приветственные речи татар и поселенных в Крыму греков, пение муэдзинов с высоких минаретов, струи фонтанов в бывшем ханском дворце — все поражало воображение. Было трудно поверить, что это тот самый Крым, из которого в течение столетий устремлялись на север конные лавины свирепых всадников, несших смерть или рабство всем людям, попадавшимся на их пути.
Подлинной кульминацией путешествия стал Севастополь. Не рисованными декорациями несуществующих деревень поразил государыню и ее спутников Потемкин. В разгар торжественного обеда в путевом дворце на Инкерманских высотах по его приказу отдернули занавес, и все увидели «прекраснейшую гавань в свете» и стоявший на рейде военный флот: три линейных корабля, двенадцать фрегатов, двадцать мелких судов, три бомбардирских судна и два брандера. По данному сигналу флот салютовал своей императрице. Это был триумф светлейшего князя и его сотрудников. Не выдержал даже строгий и дотошный критик Иосиф II: «Все матросы были выстроены на реях. Глядя по числу их, можно судить, что их достаточно для отправления службы на судах. Надобно сознаться, что это было такое зрелище, красивее которого трудно пожелать, — писал он своему другу фельдмаршалу Ф. Ласси. — Севастополь — красивейший порт, какой я когда-либо видел. В нем могут очень удобно поместиться полтораста кораблей в совершенной безопасности от всяких случайностей со стороны моря и от неприятеля, который никогда не отважится проникнуть в бухту, защищаемую тремя батареями. Выходить из бухты в море можно при трех ветрах. Есть отдельная гавань для торговых судов, другая для карантина и третья для починки и килевания судов. Настроено уже много домов, магазинов, казарм, и если будут продолжать таким образом в следующие три года, то, конечно, этот город сделается процветающим. Все это очень не по шерсти французскому посланнику, и он смотрит страшно озадаченным. Обыкновенный переезд отсюда до Константинополя совершается в двое суток, а иногда даже только за полторы. Судите же, мой любезный маршал, на какие неприятные размышления все это должно наводить моего собрата, повелителя правоверных, который никогда не может быть уверен, что эти молодцы не явятся, не ныне — завтра, разгромят у него окна пушечными выстрелами… Императрица в восхищении от такого приращения сил России. Князь Потемкин в настоящее время всемогущ, и нельзя вообразить себе, как за ним все ухаживают»4. В конце письма император не без зависти признался: если бы у него были такие возможности, он сумел бы отомстить ненавистной Пруссии.

Г.А. Потемкин. Портрет работы И.-Б. Лампи-старшего. Ок. 1790 г.

Г.А. Потемкин

Портрет работы И.-Б. Лампи-старшего.
Ок. 1790 г.

Отзыв российской государыни скромнее и глубже. «Здесь, где тому назад три года ничего не было, — писала она Гримму, — я нашла довольно красивый город и флотилию, довольно живую и бойкую на вид. Гавань, якорная стоянка и пристань — хороши от природы. И надо отдать справедливость Князю Потемкину, что он во всем этом обнаружил величайшую деятельность и прозорливость»5.
Посетив Байдарскую долину, Симферополь, Карасубазар, Старый Крым и Феодосию, путешественники через Перекоп вернулись в Кременчуг (уже без императора Иосифа), оттуда двинулись в Полтаву. 8 июня на знаменитом Полтавском поле Потемкин устроил грандиозные маневры. Этим смотром военной мощи империи путешествие закончилось. Тем же днем подписан указ Екатерины II о пожаловании Потемкину почетного дополнения к его фамилии — Таврический.
Никому из отечественных историков не пришло в голову сделать простой расчет. Для обеспечения безостановочного движения царского поезда через каждые двадцать верст были устроены станции, на которых меняли лошадей. В день делали обычно до ста верст, с остановкой на обед посредине дневного пути. На обеденных станциях несли караул двадцать четыре человека, на ночлежных — шестьдесят. Необходимо было приготовить путевые дворцы в городах, небольших селениях и в бескрайней степи. Надо было позаботиться о безопасности путешественников, устроить дорожные мастерские на случай поломки экипажей, построить жилища для свиты, гостей, слуг, погонщиков, караульных команд, обеспечить всех (и людей, и лошадей) едой и питьем. Весь маршрут только в один конец составил почти 1000 верст. Число станций превышало 50. На каждой меняли 400 лошадей. Следовательно, их потребовалось не менее 20 000. Согласно первоначальному плану предполагалось посетить земли Войска Донского. Но 12 февраля 1787 г. ордером атаману А.И. Иловайскому Потемкин предписал «остановить все делаемые в границах Войска Донского для Высочайшего посещения приуготовления, а иметь только в запасе до трех тысяч лошадей с хомутами и со всею упряжью. Все сделанные в Черкасске походные дворцы отослать по получении сего немедленно в Перекоп с достаточным числом кибиток»6. Организатор путешествия использовал приготовленные на Дону путевые дворцы (т.е. их срубы) для обеспечения главного маршрута. Он же вызвал калмыков с их кибитками, легко перевозимыми и собираемыми на месте. В бескрайней степи калмыцкие кибитки были незаменимы. Сам же Иловайский должен был встретить императрицу у Перекопа с 3 тыс. донских казаков. Атаман не ожидал такого поворота событий. «Получая единые только известия о встречающихся вам трудностях и препонах в исполнении повеленного, — писал ему 24 марта светлейший князь, — даю чрез сие знать, что естьли по силе данного от меня повеления не перевезутся походные дворцы в Перекоп к половине апреля, естьли не будут к тому ж времени туда доставлены две тысячи подставных лошадей и естьли вы сами с трехтысячным собранием войска не поспешите прибыть к Перекопу для встретения Ея Императорского Величества, то я откажу вам от команды»7. Иловайский сделал все для выполнения предписаний шефа иррегулярной конницы и не посрамил Войска Донского: дворцы, кибитки, лошади и донские полки прибыли на место в срок.

Герб князя Священной Римской империи германской нации Г.А. Потемкина-Таврического

Герб князя Священной Римской империи германской нации
Г.А. Потемкина-Таврического

Но привоз походных дворцов и расстановка их по пути следования царского поезда составляли только часть приготовлений. Дворцы надо было собрать, меблировать, украсить. Требовал ремонта бахчисарайский дворец. Последний крымский хан Шагин-Гирей не любил его и перенес свою резиденцию в Каффу. За несколько лет пустующий дворец сильно обветшал. Затребованные Потемкиным из Петербурга художники с трудом успели декорировать путевые дворцы и подновили бывший дворец крымских ханов.
Много забот требовали сами южные города. Нужно было очистить грязные улицы и базары, поправить крыши и заборы, побелить стены. Ехавшие в свите императрицы сенаторы инспектировали присутственные места в губернских городах. Надо было привести в порядок всю отчетность. Наконец, следовало подготовить торжественные встречи императрицы, в которых участвовали тысячи людей. Помимо главного маршрута Потемкину пришлось обеспечить еще один. Когда императрица Екатерина отправлялась в плавание по Днепру, из Львова с небольшой свитой выехал император Иосиф II и через польские владения двинулся к русской границе, которую пересек подле Новомиргорода. На пути до Херсона (327 верст) были устроены 17 станций. Движение обеспечивала тысяча лошадей. Очень интересны указания Потемкина, неизвестные историкам. 14 марта помечен его ордер Екатеринославскому губернатору Ивану Максимовичу Синельникову: «Для проезду Его Величества Императора Римского имеете по тракту от Новомиргорода к Херсону все нужные учинить приуготовления, разведывая обо всем потребном у посланных вперед от Его Величества офицеров. Лошадей для подстав приказал я нарядить на двенадцать станций от Херсона из Херсонских полков, а на прочие из команды Господина Генерал-Аншефа и Кавалера Петра Авраамовича Текеллия, полагая на каждой станции по пятидесяти по пяти лошадей, коим и быть уже на назначенных местах к 10 дню апреля. Постарайтесь, чтоб все возможные выгоды наблюдены и все нужное по дороге заготовлено было. Как Его Величество для обедов и ночлегов изволит останавливаться в трактирах, то и называть трактирами домы, для него приготовленные, определя тут людей, которые бы именовались трактирщиками и, имея все нужные съестные и питейные припасы, могли угощать. Прикажите заготовить тут по нескольку кроватей с достаточным количеством соломы вместо постелей. Все сие наблюдать и в обратный путь Его Величества...»8. Иосиф II любил путешествовать запросто. Скромно одетый, чуждавшийся всякой роскоши, он в своих поездках по Европе предпочитал останавливаться в простых трактирах, сам платил за еду и питье. А на юге России, в новоприобретенных землях не было трактиров, хотя бы отдаленно похожих на европейские гостиницы. Поэтому Потемкин был вынужден пойти на небольшую мистификацию. Но сами дома, пища, питье, постели — все то, что должно было обеспечить пребывание высокого гостя и его свиты, — были настоящие. 14 марта Потемкин направил Синельникову еще один ордер: «Как Его Величество Император Римский путешествует под названием графа Фалькенштейна и ему угодно, чтоб никакими не быть отягощену почестьми, то и нужно в сем соизволении его полное делать удовлетворение. Естьли где в домах или на дороге изволит он давать кому деньги и платить прогоны, оные принимать. Впрочем, не показывая виду, что нарочные для Его Величества делаются приуготовления, стараться по всей возможности ему благоугодить. На каждую подставу командировать при одном наказном по шести казаков от тех же команд, от которых наряжены будут лошади на подставы, и из оных по одному человеку должны от подставы до другой препровождать экипажи. Прочие же употребятся для прикрытия по обеим сторонам дороги, но только таким образом, чтоб они отнюдь Его Величеству видимы не были, а наблюдали бы издалека безопасность пути, смотря прилежно, дабы какого не последовало неприятного происшествия»9. Указание об охране главы великой державы и союзника было совсем нелишним. В крае разбойничали разного рода люди.

Г.А. Потемкин. Гравюра Г. Харитонова по рисунку М. Иванова. 1780-е гг.

Г.А. Потемкин

Гравюра Г. Харитонова по рисунку М. Иванова.
1780-е гг.

Особые заботы вызывала починка дорог и мостов. Эти работы велись непрерывно, с использованием личного состава полков, расквартированных в Новороссии и в Тавриде. И, наконец, сами полки должны были предстать перед императрицей и ее гостями в наилучшем виде. Больших забот требовал молодой флот. Для пополнения его людьми Потемкин выделил Севастопольский полк. Солдаты полка и команды кораблей должны были получить новое обмундирование. Неожиданно глава Черноморского адмиралтейского правления капитан бригадирского ранга Николай Семенович Мордвинов пожаловался на возникшие трудности. «Вы представляете мне о недостатке сукон для обмундирования Севастопольского полку, и я получил ваш о том рапорт тогда, когда уже считал, что сие исполнено, — отвечал Потемкин. — Для способствования в вооружении и снабжении флота преподал я оному всю возможную помочь, и я ожидал вашего о сем донесения, но вместо того вы уведомляете меня о встречающихся препятствиях, которые преодолеть нетрудно. От меня отправлено довольное число разной пестряди, из которой можно сшить платье для солдат или на рекрут, а старые останутся в прежнем. А ежели понадобится больше, то приискать купить полотна. Я рекомендую поспешить благовременным всего от меня порученного исполнением»10. Через день поскакал курьер к командующему флотом капитану бригадирского ранга графу Марку Ивановичу Войновичу: «Что касается до обмундирования их, то в случае недостатка сукна употребите присланную к вам пестрядь. Нет ничего, что одни будут в суконном, другие же в пестрядином платье, лишь бы на одном судне не было разных мундиров и чтоб только все суда полным людей комплектом снабжены были. О чем я и Господину капитану Мордвинову сделал предписание, надеясь, впрочем, что вы не упустите ничего к точнейшему исполнению моих повелений»11.
Моряки успели к назначенному сроку и представили флот как подобает. Не забыл Потемкин и недавних неприятелей — крымских татар. Сформированные им на добровольной основе татарские дивизионы встречали свою новую повелительницу за один марш к Бахчисараю. Татарские всадники (как и донские казаки) произвели сильное впечатление на путешественников, особенно на иностранцев.
Светлейший князь был выдающимся организатором. Его хватало на все. И в Киеве, и в Кременчуге, и во время плавания по Днепру он руководил организацией путешествия. Так, 2 мая из Кременчуга Потемкин писал своему любимцу — архиепископу Екатеринославскому и Херсонеса Таврического Амвросию: «Завтрашний день Ея Императорское Величество изволит отсель отправиться в дальнейший путь к Херсону. Для встретения Ея Величества, посылая к Вашему Преосвященству мантию, желаю я, чтоб приветствие ваше было на греческом языке...»12.
Еще в январе он просил Якова Ивановича Булгакова (российского посланника в Турции) «заказать сделать в Константинополе шлюбку, во всем сходную с Султанскою, подобным образом оную убрать и снабдить всеми принадлежностями»13. Шлюпка была готова к сроку. Именно в ней Екатерина в сопровождении императора Иосифа II и других лиц объезжала в Севастопольской бухте корабли Черноморского флота.
В 1784 г. в Петербург прибыл знаменитый итальянский композитор Джузеппе Сарти, приглашенный на должность придворного капельмейстера. Страстный любитель музыки, Потемкин заказал ему две русские оратории, которые были исполнены в петербургском дворце князя весной 1785 г. Воспользовавшись тем, что у Сарти истек срок контракта, Потемкин сманил его к себе на юг. Там прославленный композитор возглавил консерваторию еще не существовавшего города Екатеринослава, который должен был стать столицей полуденного края. 16 марта 1787 г. помечен «ордер Директору Екатеринославской музыкальной Академии Господину Сартию». Потемкин писал: «При настоящем отправлении вашем в Кременчуг рекомендую употребить ваше старание и труд: 1-е. Чтоб устроить лучшим образом вокальную музыку, дав певцам пример плавного пения и отуча их от крику. 2-е. Согласить все музыки вместе — инструментальную, роговую и певчих. 3-е. Сочинить симфонию огромную с хорами Италианскими, стараясь, чтобы пассажи были приятны, огромны и новы. В хорах же, чтобы наиболее преимуществовал голос радостных восклицаний»14. Кантату итальянского маэстро государыня, ее свита и гости прослушали по прибытии в Кременчуг.
Мы упомянули только сотую часть того, что делалось по распоряжениям Потемкина накануне и во время путешествия. Весь этот богатый и крайне интересный материал хранится в Российском государственном военно-историческом архиве, в фонде Потемкина и заслуживает полной публикации. Давно известны письма императрицы Екатерины, которые она писала во время путешествия в Петербург и Москву. Вчитаемся в них внимательно.
30 апреля 1787 г., Кременчуг. Письмо московскому главнокомандующему Петру Дмитриевичу Еропкину: «Здесь я нашла треть прекрасной легкой конницы, про которую некоторые незнающие люди твердили доныне, будто она лишь счисляется на бумаге, а в самом деле ее нет. Однако же она действительно налицо и такова, как, может быть, еще никогда подобной не бывало, в чем прошу, рассказав любопытным, слаться на мое письмо, дабы перестали говорить неправду и отдавали справедливость усердию ко мне и Империи, в сем деле служащим»15. В тот же день — главнокомандующему в Санкт-Петербурге графу Якову Александровичу Брюсу: «Сегодня я имела удовольствие видеть налицо то, про что старушечки все твердили в обеих столицах, будто только это находится на одной бумаге, то есть — легкая конница ... прекраснейшая»16.
1 мая 1787 г., Кременчуг. Письмо генерал-аншефу Николаю Ивановичу Салтыкову, обер-гофмейстеру Малого двора, воспитателю любимых внуков императрицы: «Здесь я нашла три легкоконные полка, то есть, треть тех полков, про которых покойный Панин и многие старушонки говорили, что они только на бумаге: но вчерась я видела своими глазами, что те полки не карточные, но в самом деле прекрасные»17.
То же самое повторилось в Херсоне. 13 мая 1787 г. — П.Д. Еропкину, в Москву: «Дитя сие не существовало восемь лет назад. Сначала проехали каменные казармы шести полков, потом повернули направо, въехали в крепость, которая за себя постоит и в отделке совсем поспеет в нынешнее лето и несравненно лучше Киевско-Печерской. Внутри крепости военные строения многие окончены, некоторые приходят в отделку. Церковь каменная, прекрасная... Выехав из крепости, повернули мы в Адмиралитет, в котором все магазины и строения каменные, покрыты железом. На штапели нашли мы готовый 80-ти пушечный корабль, который в субботу, Бог даст здоровья, на воду спустим. Возле сего 66-пушечный готовый, возле сего фрегат 55-пушечный. Сии корабли из моего дома и из той комнаты, в которой к вам пишу, видны... Купечество города, которое с другой стороны составляет предместие, я еще не видала. Но сказывают — не хуже. Народа здесь, окроме военных, великое множество и разноязычные с большей части Европы. Я могу сказать, что мои намерения в сем крае приведены до такой степени, что нельзя оных оставить без достодолжной похвалы. Усердное попечение везде видно, и люди к тому избраны способные»18.
14 мая 1787 г., Херсон. Письмо графу Я.А. Брюсу: «Третьего дня ввечеру приехали мы с Графом Фалькенштейном благополучно и в добром здоровье сюда, в Херсон, и, к немалому нашему удивлению, узрели прекрасного города в таком месте, где шесть лет назад не было ничего, окроме голой степи. Здесь не только военные, но и гражданские строения все в лучшем виде. Одним словом, Херсон почитать можно между самыми лучшими городами нашими. Сие дитя много обещает: где сажают, тут все растет. Где пашут, тут изобилье. Строения все каменные... Здешние люди больного вида не имеют, и все копышется: людство великое и стечение людей со всех край, наипаче же полуденные. Всего описать время недостает»19.
О том же самом императрица пишет и Н.И. Салтыкову. Письмо заканчивается словами: «Я живу противу Адмиралтейства, из окон вижу три корабля военные, кои завтра спустим на воду... Дома мещанские таковы, что и в Петербурге не испортят ни которую улицу. Казармы гораздо лучше гвардейских, понеже каменные»20.
Государыня успевает писать даже в Париж Гримму. Зачем все это делается? Совершенно очевидно, — она ведет полемику с теми, кто в Петербурге и Москве, в Париже и других местах распускал слухи, порочившие достижения России. Она именует распространителей слухов и сплетен «старушечками» или «старушонками», не называя имен. Впрочем, одно имя названо: это к тому времени покойный граф Никита Иванович Панин, принципиальный противник поворота русской политической стрелки с запада на юг. Можно угадать и другое имя: это воспитанник Панина мнительный и впечатлительный сын Екатерины великий князь Павел Петрович, наследник престола и глава морского ведомства. Ему предназначались письма, адресованные Николаю Ивановичу Салтыкову.

Памятник Г.А. Потемкину в Херсоне. Ксилография. 1892 г.

Памятник Г.А. Потемкину в Херсоне

Ксилография. 1892 г.

21 мая, на другой день по приезде в Бахчисарай, Храповицкий записывает слова Екатерины: «Говорено с жаром о Тавриде. «Приобретение сие важно. Предки дорого бы заплатили за то. Но есть люди мнения противного, которые жалеют еще о бородах, Петром I выбритых. А.М.  Дмитриев-Мамонов молод и не знает тех выгод, кои чрез несколько лет явны будут. Граф Фалькенштейн видит другими глазами. Фиц-Герберт следует Аглинским правилам, которые довели Великобританию до нынешнего ея худого состояния. Граф Сегюр понимает, сколь сильна Россия; но Министерство, обманутое своими эмисерами, тому не верит и воображает мнимую силу Порты. Полезнее бы для Франции было не интриговать. Сегюр, кроме здешнего Двора, нигде Министром быть не хочет».
Пророчество Екатерины Великой о выгодах, которые Россия получит от присоединения Крыма, сбылось. Привожу один весьма любопытный документ, недавно попавший мне руки. 13 июня 1919 г. в разгар Гражданской войны в Крыму, занятом белыми, открылся Центральный крымский архив. Сын выдающегося ученого и философа В.И. Вернадского, известный историк Георгий Владимирович Вернадский выступил с докладом о «Тавельском архиве В.С. Попова». Имение Тавель бывшего правителя канцелярии князя Потемкина Попова находилось близ Симферополя. Архив был перевезен в библиотеку Таврического университета. Г.В. Вернадский принял участие в его разборке. В архиве оказалось много ценных документов, относящихся к «русскому заселению и устройству Крыма и Черноморского побережья в последней трети XVIII в.». Вчитаемся в слова историка: «Народно-хозяйственное значение для России приобретения юга и Черноморского побережья было чрезвычайно велико. Достаточно представить себе картину настоящего времени: голод и недоедание в Великороссии, когда она была отрезана от юга и Черного моря. То же самое, в сущности, было и в XVIII в. Правда, население северной России было тогда гораздо малочисленнее, чем ныне; но зато тогда были гораздо менее совершенны способы обработки земли и ведения хозяйства. К тому же население России сковано было крепостным правом, пригвождено к своему месту и преимущественно незаконным путем (побегами) могло распространяться в лучшие и привольные места. После захвата Черноморья и Крыма эти места быстро стали заселяться и свободными, и крепостными людьми. Насколько быстро развивалось на юге России хлебопашество и сельское хозяйство, видно из того, что до турецких войн Екатерины Россия вовсе не считалась на мировом рынке хлебной страной. При воцарении Екатерины, в 1762 г., отпуск хлеба из России за весь год едва превышал 70 тысяч четвертей, на сумму лишь несколько более 100 тысяч рублей. В начале ХIХ в. уже сказались результаты черноморской политики: годовой отпуск хлеба превышает 2 миллиона четвертей ценностью более чем в 12 миллионов рублей — по тогдашним экономическим отношениям цифра громадная.
Хозяйственное развитие юга России представляло важное значение не только по своему существу, но и потому, что оно давало новые для того времени социальные формы. Именно крепостное хозяйство играло на русском юге гораздо меньшую роль, чем на севере. Процент крепостных резко уменьшался на юге. Таким образом, несмотря на то, что дворянская помещичья масса северной России желала перенести и на юг привычные формы хозяйственной жизни, на юге иначе складывались самые хозяйственные отношения, заставлявшие и всю администрацию края строить жизнь, не всегда считаясь с бюрократической петербургской указкой»21. Итак, уже через тридцать-сорок лет Новороссия с ее «потемкинскими деревнями» превратилась в житницу страны, а сами «потемкинские деревни» (с ничтожной долей крепостного труда в их хозяйственной жизни) послужили великому делу — отмене крепостного права в России.
Обратим внимание на петербургские и московские сплетни, порочившие достижения Потемкина на юге. Князь докладывал императрице о сформированных им десяти легкоконных полках, поселенных в Новороссии. «Старушонки» шептали, что никаких полков нет, что все это на бумаге. В наступившей вскоре войне легкоконные полки блестяще зарекомендовали себя и поставили на этой сплетне крест. Упорно распускался слух, что строительство линейных кораблей в Херсоне, о которых Потемкин докладывал государыне и ее сыну (главе морского ведомства), — прямой обман. Строились якобы купеческие корабли, а Потемкин выдавал их за военные. Правда, в распространении этого слуха был повинен сам князь. Турки с возрастающим беспокойством следили за херсонскими работами. Чтобы усыпить их бдительность и выиграть время, были распущены слухи, что все строящиеся корабли — купеческие. Начиная войну, противник рассчитывал на подавляющее численное превосходство своего флота, господствовавшего на Черном море в течение столетий. Севастопольцы под водительством контр-адмирала Федора Федоровича Ушакова (смело выдвинутого Потемкиным) в трех больших морских сражениях доказали полное превосходство Черноморского флота, созданного светлейшим князем. Отправляясь на юг, Екатерина хотела продемонстрировать друзьям и врагам империи новые реалии: России есть что защищать на юге, есть и чем защищать. Авторитетные свидетели (император Иосиф II и представители ведущих европейских держав) подтвердили подлинность «потемкинского чуда». Разумеется, Екатерина и Потемкин понимали, что показ этих выдающихся достижений может подогреть реваншистские настроения в Турции. Султан Абдул-Хамид, в свое время подписавший Кючук-Кайнарджийский мирный договор и хорошо помнивший поражения в предыдущей войне (которую начал его предшественник), занимал осторожную позицию. Но партия войны во главе с везиром Юсуф-пашой, опираясь на поддержку английского, прусского и шведского послов, сумела довести дело до разрыва. В предъявленных российскому посланнику Булгакову ультиматумах турки требовали «отступиться от царя Ираклия, яко подданного Порты», возвращения Крыма и пересмотра всех ранее заключенных трактатов. Булгаков ответил отказом. Он был немедленно арестован и заключен в Семибашенный замок. Война началась.
Она стала лучшим доказательством выдающегося созидательного подвига России в Северном Причерноморье. Воевать пришлось на два фронта: с турками — на юге, со шведами — на севере. Пруссия грозила начать военные действия на западных границах, Англия готовилась двинуть свои корабли в Балтику и в Черное море. Россия с честью вышла из тяжелой борьбы, добившись намеченных целей. Очаков был покорен. Граница отодвинута к Днестру, безопасность Новороссии и свобода выхода российских кораблей в Черное море — обеспечены.

Екатеринослав. С рисунка начала XIX в.
Екатеринослав.

С рисунка начала XIX в.

Основанные Потемкиным города — Херсон, Николаев, Севастополь, Симферополь, Екатеринослав и другие — стоят. В них живут и трудятся миллионы людей. Сегодня Россия переживает не лучшие времена. Некогда единое геополитическое образование, строившееся столетиями, разорвано на клочки. Народам, жившим в единой семье, навязываются идеи о том, что заокеанские друзья им ближе исторических братьев и соседей. Но историческая память сильнее искусственных политических конструкций. 19 сентября 2003 г. на Украине, в Херсоне торжественно праздновалось 225-летие города. При огромном стечении жителей и гостей на площади, носившей до революции имя основателя Херсона, был заново открыт памятник светлейшему князю Григорию Александровичу Потемкину-Таврическому, великому государственному деятелю, строителю и защитнику отечества, восстановленный на том же самом пьедестале, с которого был свергнут революционной властью в 1921 г. Имя Потемкина вернули и площади. Так история отпраздновала одну из своих неоспоримых побед.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Дружинина Е.И. Северное Причерноморье. 1775—1800. М., 1959.
2 Траншан де Лаверн, Л.М.Ф. Жизнь генерал-фельдмаршала князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. СПб., 1811. Ч. 1. С. 109.
3 Русский архив (РА). 1878. № 10. С. 141—142.
4 РА. 1880. Кн. 1. С. 363—364.
5 РА. 1878. № 10. С. 143.
6 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 52.
Оп. 1. Д. 461. Ч. 1. Л. 136—136 об.
7 Там же. Л. 280 об. — 281.
8 Там же. Л. 257—257 об.
9 Там же. Л. 262 об. — 263.
10 Там же. Ч. 2. Л. 3—3 об.
11 Там же. Л. 4—4 об.
12 Там же. Л. 8.
13 Там же. Ч. 1. Л. 15 об. — 16.
14 Там же. Л. 267 об.
15 Сочинения Екатерины. СПб.: Изд. Смирдина, 1850. Т. 3. С. 342.
16 Киевская старина (КС). 1891. Июль. С. 27—28.
17 РА. 1864. № 9. С. 966.
18 Сочинения Екатерины. Т. 3. С. 346—347.
19 КС. 1891. Август. С. 243.
20 РА. 1864. № 9. С. 968.
21 Тавельский архив В.С. Попова. Доклад на открытии Крымского центрального архива 13 июня 1919 г.

Вячеслав ЛОПАТИН

TopList