пестрые портреты

А.И.ПОРЮС-ВИЗАПУРСКИЙ

Французские стихи индийско-российского аристократа

в переводе Андрея Полонского

 

Послание Петербургу

Любуюсь я тобой, великолепный град,
Там, где в былые дни, среди болотной тины
Лягушки квакали, теперь дворцы стоят
И можно лицезреть прекрасные картины.
Героем покорен, ты, явленный из вод,
Великая жены стал признанным твореньем,
Дар мирозданью от ея щедрот,
Вместившей римский блеск в сегодняшнее время.
Люблю я берега большой твоей реки,
Где путешественник чаруется простором,
И юные бредут любовники — легки,
Увлечены неспешным разговором.
Адмиралтейства шпиль и храмов купола,
И площадей разлет, и яркость фейерверка…
Как часты праздники! Гудят колокола,
И тысячи огней сверкают где-то сверху.
В твоих домах, где вкус и роскошь правят бал —
Собрания, там муз взыскательных даренья,
Объединит Багдад и Лондон карнавал,
Пальмиру и Париж в одно и то же время.
А бронза и гранит, украсивши простор,
Нам облегчают жизнь в любое время года,
Как будто некий бог над нами длань простер,
И щедростью людей украшена природа.
Еще каналов сеть, еще мостов гранит,
Проворство кораблей, то юрких, то могучих,
Совсем не Франция, где непотребный вид,
И на мосту лежат бесформенные кучи.
Прекраснейший чертеж любимых берегов

Так дорог сердцу, что, по милости богов,
Считаем лучшей мы нам посланную долю
И хвалим каждый день, — я истинно глаголю.
Пусть торжествует град, пусть процветает Русь, —
По милости того, кто крепит наш союз,
Наследник Цезаря, наш щедрый повелитель,
Великий государь, возлюбленный даритель.

Да, у него есть всё, что ценится на свете,
Что пробуждает жизнь, что разгоняет тьму,
санка, ясный взор, улыбка, добродетель,
И мы, сыны его, принадлежим ему.

Мое перо, увы, бессильно перед этой
Задачей описать великие черты,
Когда сердца людей теплом его согреты,
И каждый новый день — заложник красоты…

Так иногда весной забрезжит на восходе
Необоримый свет, и нежатся поля,
И — чу! Ликует всё в томительной природе,
Туман уходит прочь, цветов полна земля…
Желают птицы петь, и люди просыпаться,
Алмазный воздух свеж, вотще царит уют…
Так театр ждет премьер, так сцена ждет оваций…
Еще всего лишь миг, и вот они поют…
Вот так же и она, подобная восходу,
Является в толпе, царица, солнца свет,
Как радостно мне петь, тебе слагая оду,
О госпожа моя, моя Елизавет!
Благоуханна жизнь в местах гостеприимных,
Я бедный странник был, мне дали здесь приют,
Средь летних вечеров, в чреде соблазнов зимних
Тебе обязан тем, что так я счастлив тут.
Да, с самых детских лет тебе я был обязан,
Я при смерти лежал, но ты меня спасла,
Вернула дом и кров, любовь и веру разом,
И гордый город сей, как истину, дала.

О, как же я здесь горд, что я не стал изгоем,
Моих царей ко мне прославлю доброту,
Я благодарен им, оставшись сам собою,
Благослови Господь прекрасную чету!

 

Под рукою зимы неподвижна река,
И природа напрасно зовет к пробужденью,
Ледяная аркада прочна, глубока,
Ты ступаешь на мрамор, — и дальше скольженье.
Все усилия солнца, нам кажется, зря,
Бог скорбит, всё во власти зимы остается.
Только — чу! Едва встала над миром заря,
Треснул лед. И ликует высокое солнце.
Лед крошится, и мрамор уносит волна,
Скоро бездны поглотят былые каменья,
Цепь разорвана и, насладившись сполна
Новой волей, Нева упокоит теченье.
…Вот и всё. Уже сотни гребцов на воде,
Плеск весла, шум волны, смех и окрик веселый,
И нам кажется, что никогда и нигде
Не скует волю волн умерщвляющий холод.

 

Ах, отчего ж, моя Зельмира,
Я не могу тебе сказать,
О том, что стало сердцу мило,
Чего так трудно избежать?
Меня снедающее пламя
Тебе поведать я хочу,
Не понимая — между нами —
Зачем молчу?
Как только, друг, тебя увижу,
Всем сердцем я к тебе стремлюсь,
Глаза твои, и грудь, и ниже, —
Я пропадаю, ну и пусть!
К тебе ревнуя даже воздух,
Которым дышишь ты, краса,
Хочу глядеть с тобой на звезды,
Благословляя небеса.

 

Вот он, обширный сад. И вход здесь с трех сторон.
Заставит попотеть любовника младого.
Пришел, идет, глядит, уж на аллее он,
Но нету той, одной, и всё в округе голо.
На мостике стоит, печален и смятен,
Такой нелепый вид, идет к другой калитке,
Но есть надежда, есть, ведь вход-то с трех сторон,
Ан всё равно тоска. Ее нигде не видно.
Герой наш загрустил. Занервничал, поди,
Зачем ходил-бродил, кого искал напрасно?
Но — чу! она стоит. Восторг в своей груди
Едва сдержал. Поклон. И как она прекрасна.
Навстречу им — старик. Всё чувствует иначе,
Жизнь пресна и скучна, куда она течет?
За равнодушием скрывает неудачник,
Что потерял своим обидам счет.
А наблюдатель, на скамейке сидя,
Всё видел, всё узнал, не зря ж терзал лорнет…
Извольте, се — прогулка в лучшем виде,
Которой любит забавляться свет.

 

 

Везде под небесами наш Титус сеет благо,
Простым довольством нашим уже не так доволен он,
Нам в дар припасена живительная влага,
Чтоб разум расцветал, зря мудрость всех племен.

 

 

Как царственно убранство в храме,
Струится к небу благодать,
И здесь же Титус рядом с нами,
Народ он счастлив наблюдать.
Для нас устроил он законы,
Для нас воздвиг свой прочный трон,
И процветание короны
На нашем счастье зиждет он.
Как кипарисы, дамы свиты
Стройны, влекут меня сюда.
Но грудь и волосы закрыты.
Сегодня траур, господа.
Мне сердце говорит: вот, рядом,
Та, облик чей тебя пленил,
Одета в черное, как надо.
И траур разорвать нет сил.
Я в горе. Я почти рыдаю.
За вздохом испускаю вздох.
Наверно, дальше быть от рая
И демон проклятый не мог.
К тому ж ужасная старуха
Вперед упорно семеня,
Спешит закрыть толстенным брюхом
Твои красоты от меня.
И этот, с головой сатира,
Имеющий ужасный вид,
Меня терзает, что есть силы,
Встал между нами и стоит.
О, если б в сердце ты читала,
Ты б позабавилась сполна,
Ведь наша жажда идеала
Всегда красавицам смешна…

…Но траур снят. Еще мгновенье,
Я вижу, как она идет,Руки свободное движенье
И шеи гордый поворот.
Мила, как чудное виденье, —
Явился образ и исчез, —
Она достойна поклоненья
И восхищения небес.

 

 

Услышь, красавица Зельмира,
Ты вопль сердца моего!
Что без тебя богатства мира?
Ты для меня важней всего.

Молчишь? Иль губки надуваешь?
Меня напрасно гонишь ты.
Ведь ты сама еще не знаешь,
Как жгут любовные мечты.

Эрот взял образец Венеры,
Когда твой образ стал лепить.
Но он ведь не был изувером
И обучил тебя любить?

Ответь порыву страсти нежной.
Не защищайся. Это грех.
Тогда я стану неизбежно
Счастливей всех, счастливей всех…

TopList