загадки и версии

Сергей АРЕСТ

Рыцари Храма: вечный сюжет для романа

Орден бедных рыцарей Храма Соломона занимает – даже среди трех великих военно-монашеских орденов – особое место. Достигнув огромного военно-политического могущества, он с великим шумом, вступив в конфликт с королем Франции, которого поддерживал сам глава католической церкви. Это событие надолго осталось в памяти современников и потомков, породив множество слухов, версий, легенд, а затем и исторических исследований.

Возникновение и организация Ордена

Жак Молэ — последний Великий магистр тамплиеров

Как отмечает средневековый историк Жак де Витри, у истоков ордена стояли выходец из Шампани рыцарь Гуго де Пейн и восемь его товарищей. Их образы смутны. Нам остались лишь имена: Жоффруа де Сент-Омер, Аршамбо де Сент-Оман, Пейен де Мондидье, Андре де Монбар, Жоффруа Бизо...
Решение о создании новой конгрегации было принято около 1118—1119 гг. в Иерусалиме. Оно нашло поддержку иерусалимского короля Балдуина II. Средневековый хронист Гийом Тирский писал:
«Король, его рыцари и господин патриарх были преисполнены сострадания к этим благородным людям, оставившим всё ради Христа, и пожаловали им некоторую собственность и бенефиции [доходы с земель и иных предприятий], дабы помочь в их нуждах и для спасения души дарующих. И так как у них не было церкви или жилища, которое бы им принадлежало, король поселил их в своих палатах, близ Храма Господня».
Эта резиденция располагалась в бывшей мечети Аль-Акса, возведенной по преданию на территории легендарного Храма царя Соломона. Место и дало название ордену. За рыцарями-монахами закрепилось название «тамплиеры» (в переводе на русский язык — «храмовники»).
Мы не будем останавливаться на вопросе: какие причины заставляли в ту далекую эпоху людей далеко не бедных и полных сил обрекать себя на полумонашеское существование, среди если не лишений, то очевидных неудобств. Стоит лишь заметить, что Гуго де Пейн и его единомышленники ставили перед собой исключительно военные задачи.
Свидетельствует тот же автор: «Первым делом, которое им поручили и предписали во искупление грехов, была охрана дорог, по коим проходили паломники, от воров и разбойников, чинивших им много зла».
Впрочем, основное свое предназначение первые рыцари видели в борьбе с исламом, хотя начальный период существования братства какими-либо впечатляющими деяниями не отмечен. Более того, Орден долго не имел официального статуса, для получения которого понадобилось почти десять лет.
Только в 1128 г. на церковном соборе во французском городе Труа был утвержден его устав, разработанный при участии знаменитого католического подвижника Бернара Клервоского.

Проповедь святого Бернара

Святой Бернар призывает к крестовому походу

Привлечение столь видной личности к разработке основополагающего орденского документа было не случайным: с одной стороны, Бернар был ярым сторонником бескомпромиссной вооруженной борьбы с противниками католической церкви, с другой, — приходился племянником одному из основателей ордена — Андре де Монбару.
Устав первоначально состоял из 72 статей на латинском языке. В середине XII в. он претерпел некоторые изменения, прежде всего, в тех разделах, которые касались вопросов структуры Ордена. Тогда же «Устав», или «Свод», перевели на французский язык.
На момент составления «Свода» наибольшей суровостью отличались правила ордена цистерианцев, к которому принадлежал и сам св. Бернар: их он взял за основу, создавая устав монахов-воинов. Вступавший в Орден давал три обета: послушания, бедности и целомудрия. Тамплиер был обязан беспрекословно и в любое время выполнять приказы вышестоящих чинов. Безусловно запрещалось отступление в бою без приказа командира.
Если после смерти у орденского рыцаря находили золото или деньги, то тело полагалось хоронить за оградой кладбища, а умершего — считать отступником. Всякое прикосновение к женщине, общение с ней объявлялось преступным, «ибо, как известно, враг рода человеческого многих сбил с пути истинного с помощью женщин». Осуждалось даже сыновнее желание поцеловать мать.
Исключение составляла только та, на изображение которой с умилением и неземной любовью мог беспрепятственно взирать каждый тамплиер. Любовь к ней и вера в ее благосклонность должны воодушевлять храмовников в минуты смертельной опасности. Этой женщиной была Дева Мария. К сожалению, рамки материала не позволяют нам подробно остановиться на вопросе, почему в столь изолированном от женщин сообществе был развит культ Богоматери (женщины, прежде всего). Это — тема для отдельного исследования. Отметим лишь, что последняя редакция «Устава» содержит трогательную фразу: «...утренние часы Богоматери должны в Доме (ордене) читаться первыми … поскольку Матерь Божья положила начало нашему ордену, и в ней и в Ее чести, если Богу угодно, пребудет конец наших жизней и конец нашего ордена, когда Богу будет угодно, чтобы таковой конец настал».
Не исключено, что такая жертвенная покорность Деве Марии и легла в основу рыцарской традиции служения Прекрасной Даме.
Будучи военной организацией, Орден Храма имел и соответствующую структуру — иерархию, которая сложилась далеко не сразу. Ее основы были заложены при втором Великом магистре Ордена Робере де Краоне (1136—1149). Он происходил из знатной анжуйской семьи, многие члены которой вошли в историю, причем не всегда удачно.
Наиболее известен Жиль де Рэ, бывший в XIV в. маршалом Франции, соратником Жанны д’Арк и героем Столетней войны, а затем ставший «Синей бородой» и закончивший свои дни на костре, обвиненый в многочисленных ритуальных убийствах детей (см. «История», № 5/2002).
Окончательно структура Ордена оформилась при шестом Магистре Бертране де Бланфоре (1156—1159). В ней первоначально присутствовали четыре высших должностных лица: Великий магистр, Великий сенешаль, Смотритель одежд и Великий маршал. Великий магистр являлся главой Ордена, обладая огромной властью, несколько ограниченной совещательным органом — Генеральным капитулом.
Именно этот верховный совет Ордена избирал магистра, который, как правило, занимал пост пожизненно. Глава Ордена имел свиту, состоявшую из двух доверенных рыцарей, оруженосца, писца и капеллана. Всегда сопровождали его два мальчика-посыльных, пять боевых коней были наготове.
После смерти Бертрана де Бланфора Великого магистра редко избирали из числа опытных воинов: на вакантный пост, скорее стали приглашать представителей влиятельных и знатных фамилий.
Великий сенешаль являлся, по сути, заместителем магистра, хотя формально отвечал только за снабжение и быт Ордена. В походе, если он был общим, перед круглым шатром сенешаля водружался стяг тамплиеров — знаменитый gonfanon baussant («пегое знамя»). Полотнище было окрашено в два цвета: черный и белый. Черный означал готовность к смерти и непримиримость к врагам веры, а белый — чистоту и любовь к Богу. На знамени Ордена часто помещался девиз рыцарей: «Non nobis, Domine!» (Не нам, Господи!), означавший стремление сражаться не во имя земных почестей, но во славу Божию.
Великий маршал также имел отношение к знамени. Будучи командующим орденским войском, он обязан был нести его во время боя, ведя воинов за собой.
За экипировку рыцарей отвечал Смотритель одежд.
В сороковые годы XII столетия организационная система Ордена усложнилась в связи с ростом численности братства и расширением территориальных владений. Земли Ордена были разбиты на провинции. Те, в свою очередь, составили две группы: провинции на Западе и в Святой Земле. Среди первых наиболее крупными являлись: Франция, Англия с Шотландией и Ирландией, Фландрия, Овернь, Пуату, Аквитания, Прованс, Каталония, Арагон, Португалия, Апулия, Сицилия и Венгрия. Во главе провинций стояли командоры, очень скоро переименованные в магистров.
В каждой провинции имелся и капитул, выполнявший совещательную и судебную функции. Низшими подразделениями были командорства, во главе которых стояли командоры или лейтенанты, назначенные провинциальным магистром и его капитулом.
В Палестине важнейшими командорствами являлись Иерусалимское, Триполийское и Антиохийское. В силу своей стратегической важности они подчинялись непосредственно Великому магистру. Все дороги Святой Земли были разделены на отрезки длиной в один дневной переход. Каждый из них заканчивался укрепленным фортом — орденским замком под началом коменданта — шателена, которому подчинялся гарнизон в сорок или восемьдесят человек. В Святой Земле из-за недостатка собственных воинов Орден брал на службу наемников. На местный манер их называли «туркополами». Наемники действовали в качестве отдельного подразделения, возглавляемого тамплиером, носившим звание «туркопелье».
Вся эта сеть командорств, замков, укрепленных фортов имела центр в Иерусалиме вплоть до его потери христианами. Сюда стекалась большая часть всех доходов Ордена, отсюда рассылались приказы в провинции и командорства. Бесспорно, что такую громоздкую машину, какой являлся Орден, необходимо было строго контролировать. Фискальные и кураторские функции в XIII в. были возложены на Генерального досмотрщика, который подчинялся только Великому магистру. Символами власти должностных лиц ордена являлись кошель, из которого раздавалась милостыня, и булла (печать).
На сегодняшний день известно около двадцати видов орденских печатей. На одной из них — магистерской — изображены два рыцаря, скачущие на одном коне с копьями наперевес.
С потерей владений в Святой Земле штаб-квартира Великого магистра переместилась на остров Кипр, а следующее перемещение — в Париж — стало последним и окончилось трагически.
Говоря о структуре орденской организации, нужно еще раз отметить, что она была крайне сложной и вряд ли столь же стройной, какой видится по документам. Помимо непосредственно рыцарей-монахов — сержантов — в Ордене со временем появилась категория братьев-ремесленников. Вокруг Ордена формируется круг так называемых донатов (благотворителей, от лат. «do» — давать). Непостоянной составляющей братства являлись «гости» — рыцари, давшие обет определенный срок сражаться бок о бок с тамплиерами или собиравшиеся вступить в Орден впоследствии.
Папа Иннокентий II буллой «Omne datum optimum» даровал тамплиерам право иметь в своем составе братьев-капелланов, полномочных осуществлять таинство исповеди, вести церковные службы. Появление новых градаций в составе организации ни в коей мере не подрывало приоритет орденского ядра — рыцарей, принявших монашеские обеты.
Вступить в орден в качестве рыцаря-монаха мог далеко не всякий: «Устав» предъявлял к кандидату ряд непростых требований. Тот должен был не только иметь благородное происхождение, но и обладать отменным здоровьем, владеть оружием.
На момент вступления кандидат не мог быть чьим-нибудь должником. Женатые вступали в орден только при условии, если жена выражала добровольное согласие уйти в монастырь. Этап послушничества, предшествующий окончательному принятию кандидата в братство, в Ордене не укоренился. Обряду посвящения предшествовали лишь всенощное бдение в церкви и утренняя служба, в ходе которых человек должен был взвесить свое желание и свои силы. Само посвящение проходило при закрытых дверях, посторонние зрители, в том числе и воины ордена, на него не допускались. Эта таинственность, вызвавшая затем ряд вопросов, объяснялась тем, что во время обряда вступавшему давался еще один шанс изменить свое решение.
Желавшему вступить в Орден напоминали о тяготах жизни воина-монаха, об опасностях, которые могут подстерегать его в деле защиты веры и христиан. Добровольность и осознанность совершаемого шага являлись непреложным его условием.
В сообществе людей, чья жизнь проходила буквально на острие меча, не было место малодушию или неповиновению: они могли стоить жизни десяткам прочих собратьев. Во время процедуры приема кандидату задавались вопросы, на которые возможно было получить честный ответ только без свидетелей. Вопросы касались здоровья вступающего, его материального положения. Вступающий также объявлял о своих дарениях Ордену. Утечка подобной информации была, разумеется, нежелательной. Наконец, обстановка торжественной таинственности внушала уважение, порождала ощущение важности совершаемого.
Не удивительно, что многие рассматривали вступление в орден не только в качестве способа служения Богу, но, прежде всего, как возможность укрепить или даже повысить свой социальный статус. Особенно ярко проявлялся данный фактор в тот период, когда тамплиеры превратились — не только на Востоке, но и в Европе — во влиятельную политическую силу. Однако, в конечном счете, тайна, окружавшая Орден, сослужила ему плохую службу. Недоброжелатели усмотрели в таинственности тамплиеров поклонение Сатане и склонность к гомосексуализму, что и стало одним из важнейших пунктов обвинения в ходе процесса против храмовников.
Вступление в Орден означало для человека переход в иное состояние: сделав этот шаг, он порывал с миром и посвящал себя Богу. Символом такой метаморфозы являлась одежда, которая торжественно вручалась на церемонии. Рыцари получали белое платье — знак целомудрия. Поверх платья носили белые плащи с красным крестом, символом мученичества. Возможно, что крест появился не сразу.
В 1147 г. папа Евгений III даровал храмовникам, отправлявшимся в Палестину, право носить на левой стороне плаща изображение алого креста. Использование дорогих мехов было исключено. В зимнее время допускалось ношение плаща, подбитого овчиной. Летом, тем более на Востоке, братья-рыцари накидывали поверх доспехов также белое легкое льняное платье без рукавов (котту).

Одежда и вооружение рыцарей Храма

Со временем в ордене помимо братьев-рыцарей появился институт сержантов, который играл вспомогательную функцию. Сержанты, как правило, были выходцами из простонародья. В мирное время они использовались в хозяйственной сфере, а в бою играли роль оруженосцев или пехотинцев. В отличие от благородных рыцарей сержанты носили черные одежды и черные или коричневые плащи. И рыцари, и сержанты подвязывали платье веревочным шнурком, который символизировал монашескую скромность и целомудрие. Ложась спать, тамплиер также должен был придерживаться определенного регламента. Скромное ложе представляло собой тюфяк, набитый соломой. Спасаясь от холода и мошкары, рыцарь мог позволить себе накрыться либо суконным, либо шерстяным покрывалом. Это же покрывало должно было служить попоной для коня в походе. «Устав» предписывал рыцарям проводить ночь в общей спальне — дортуаре, при зажженных свечах.
Пренебрежение радостями мира символизировал запрет стричь бороды и усы. Практическую функцию носила прическа. Она должна была быть аккуратной и короткой — так, чтобы не мешать воину смотреть вперед и назад. Частые омовения не приветствовались, так как склонность к «излишнему» уходу за своим телом воспринималась как признак мирской изнеженности.
«Устав» предписывал тамплиерам скромную, но здоровую пищу, способную поддержать силы воинов. В рацион рыцарей входило мясо, которое подавалось два раза в неделю; в субботу и воскресенье полагалась двойная порция. В прочие дни рыцари получали рыбу, овощи и тесто. Как и положено монахам, тамплиеры должны были вкушать пищу в молчании, под чтение Святого Писания. В отличие от простых монахов, которые за столом и во время службы пользовались специальным языком жестов, храмовники — если возникала необходимость — могли переговариваться шепотом.
Посещение церковных служб вменялось тамплиерам в обязанность, однако в походе воин мог ограничиться многократным повторением «Отче наш» утром, днем и вечером, а так же перед боем. Рыцари были обязаны не менее трех раз в году — на Рождество, Пасху и Троицу — причащаться. Соблюдались и посты.
«Устав» требовал от храмовников проявлять заботу о бедных и страждущих христианах. Ежедневно десятая часть хлеба со стола отдавалась беднякам. Если рыцарям подавалось мясо, то его следовало отрезать аккуратно, чтобы кусок, отданный нищему, не оскорблял того своим видом. В случае смерти кого-либо из братьев в течение сорока дней за столом кормили бедняка. Часто храмовники раздавали милостыню, жертвовали на строительство храмов.
Орден проявлял заботу о пожилых и больных своих членах. Им позволялось носить более теплую одежду, полагалось усиленное питание. Если тамплиер заболевал проказой, то его либо помещали в отдельную комнату в пределах монастыря, либо переводили в орден Святого Лазаря. Так как основной функцией храмовника являлось вооруженное служение делу Церкви, то в случае старости или неизлечимой болезни он обязан был передать свое оружие и боевого коня молодым и боеспособным товарищам.

«Оправдание меча»

Печать Ордена — два рыцаря на одном коне: символ бедности

Соединение монашеского и воинского в образе жизни членов духовно-рыцарских орденов таило опасное противоречие, которое рано или поздно могло подорвать престиж подобных организаций. Святое Писание провозглашало несовместимость служения Богу с пролитием человеческой крови. Человекоубийство объявлялось грехом. Новые ордена легко могли стать объектом критики, а явное противоречие букве Евангелия превратилось бы для многих в непреодолимое препятствие для их пополнения. Тамплиеры, как и представители других орденов, нуждались в богословском обосновании правомочности своей деятельности. Религиозно-этическую доктрину боевого католического монашества разработал всё тот же Бернар Клервоский. В период между 1128 и 1136 гг. он написал сочинение «Похвала новому воинству рыцарей Храма», которое явилось изложением доктрины военно-монашеского братства. Бернар осуществил небезуспешную попытку примирить человеколюбие Евангелия и воинственность монахов с мечами в руках.
«Нет такого закона, — заявляет богослов, — который запрещал бы христианину поднимать меч. Евангелие нигде не говорит воинам: бросьте оружие и откажитесь от воинского дела; оно лишь запрещает несправедливую войну, особенно между христианами».
По мнению св. Бернара вооруженная деятельность рыцарей-монахов — лишь способ защитить христианские святыни.
«Было бы запрещено убивать и язычников, — утверждает Бернар, — если бы каким-нибудь другим путем можно было бы помешать их вторжениям и отнять у них возможность притеснять верных. Нет для избравших себе воинскую жизнь задачи благороднее, чем рассеять этих жаждущих войны язычников, отбросить этих служителей скверны, мечтающих отнять у христиан сокрытые в Иерусалиме сокровища, осквернить святые места и захватить в наследие святилище Бога».
Нет, не человекоубицами должны предстать в глазах верующих воины Христа, но злоубийцами, возложившими на алтарь веры свои жизни.
«Гиппократ и его последователи учат, как сохранить жизнь в этом мире; Христос и его ученики — как ее потерять», — в фанатичном воодушевлении утверждает автор.
Значение тамплиеров было оценено и в Риме. Имея исключительно военные функции и заявляя о своем полном подчинении римскому понтифику, Орден тем самым впервые в истории Церкви превращался в папскую вооруженную гвардию, подразделения которой могли быть размещены не только в Палестине, но и в любом другом месте католического мира. Папство не преминуло укрепить верность своих новых суровых слуг с помощью целой серии привилегий, дарованных Ордену в течение двенадцатого столетия.

Печать Ордена — таким виделся в средневековье Храм Соломона

В 1139 г. папа Иннокентий II буллой «Omne Datum Optimum» объявил о подчиненности Ордена исключительно римскому престолу. Орден освобождался от выплаты церковной десятины. Булла подтверждало право тамплиеров на добычу, захваченную в бою с неверными, и, как уже упоминалось, вводила в Ордене институт братьев-капелланов. В 1144 г. была издана булла «Milites Templi», в которой за храмовниками закреплялось право собирать милостыню в любом католическом храме. В местах, находившихся под интердиктом — запретом богослужения, в случае появления тамплиера должны были — в знак уважения к святому воинству — на один день открываться храмы. Булла «Milicia Dei», изданная в 1145 г. оповещала епископов о праве храмовников возводить собственные часовни.
В 1199 г. папа Иннокентий III, несмотря на недовольство белого духовенства, лишил епископов права налагать на храмовников какие-либо наказания.
Поддержка Рима сыграла не последнюю роль в процессе превращения скромного братства рыцарей-монахов в могущественную международную организацию. Уже к началу XIII в. тамплиеры чувствовали себя на церковной стезе столь вольготно, что осмеливались допускать к мессе и таинствам людей, преданных анафеме.
Рим закрывал на это глаза. Тамплиеры были нужны папству, военно-монашеские ордена оставались не только единственной реальной силой на Востоке, но и опорой Рима во всех странах католической Европы, причем опорой авторитетной.

Орден владеющий и властвующий

Печать орденской провинции Испания

Могущество Ордена представлялось современникам в двух взаимосвязанных ипостасях: во-первых, Орден воюющий и молящийся; во-вторых, Орден, владеющий и властвующий.
Бесспорно, именно военная деятельность открыла перед монахами-воинами дорогу к власти и богатству (его тамплиеры на словах отвергали, и оно в конце концов их и погубило), но они попросту не смогли бы вести активных военных действий на Востоке без мощной «материальной базы». Благосостояние храмовников проистекало из разных источников. Орден собирал обильные пожертвования во всех католических странах; всякий вступавший в братство рыцарь обязан был передать Ордену свои земли и личные ценности. Однако основная часть владений рыцарей в Европе и в Святой Земле состояла из земельных и денежных дарений сильных мира сего — независимых феодальных властителей. Особенно щедры в отношении духовно-рыцарских орденов были главы пиренейских христианских государств, сделавших ордена ударной силой реконкисты. Тереза Португальская в 1128 г. отдала тамплиерам владение Сур на реке Мондего. В 1131 г. король Альфонс I Арагонский завещал Ордену Храма треть своего королевства. Правда, наследники не последовали завету предка и ограничились выплатой солидной денежной компенсации за эти земли. Гарнизоны храмовников стояли в десятках пограничных крепостей.
Короли Англии и Франции также не скупились на милости. В 30-е годы XII в. французский король Людовик VII, благоволивший тамплиерам, передал Ордену здание в Ла-Рошели, освободил братьев-рыцарей от налогов. Более того, он разрешил храмовникам беспошлинно перевозить по землям королевства орденское имущество и товары. Эта льгота свидетельствует о том, что уже в первые годы своего существования Орден пробовал свои силы в области предпринимательства. Король Филипп II Август так доверял Ордену, что распорядился хранить казну Франции в Тампле — резиденции французских тамплиеров. На смертном одре в 1222 г. тот же монарх завещал госпитальерам и храмовникам по две тысячи марок золотом. За пять лет до этого события венгерский король Андраш II даровал Ордену Храма значительную денежную сумму.
В Англии тамплиеры появились, по всей вероятности, вскоре после знаменательного собора в Труа, т.е. в начале тридцатых годов XII в., при короле Стефане Блуаском. Возможно, тогда было основано командорство в Холборне — старейшее на острове. Орден упрочил здесь свои позиции при Генрихе II Плантагенете. Во искупление убийства Томаса Бекета тот даровал храмовникам 42 тысячи марок серебром и 5 тысяч марок золотом.
К началу сороковых годов XII столетия помимо замков в Святой Земле Орден имел обширные владения в Австрии, Англии, Венгрии, Германии, Испании, Италии, Португалии, Фландрии, Франции и Шотландии. Европейские провинции должны были поставлять на Ближний Восток воинов, а также средства на ведение действий.
Располагая достаточно мощным военным потенциалом, а также разветвленной сетью филиалов, Орден вскоре начинает оказывать услуги по доставке корреспонденций во все концы католического мира. Воинское братство гарантировало быструю передачу и сохранность информации. Когда один храмовник за тридцать недель доставил депешу из Палестины в Лондон, это казалось пределом скорости. Активное передвижение огромных людских потоков на Восток и обратно в эпоху крестовых походов порождало потребность в создании надежной системы перемещения финансов и материальных ценностей, что вызвало всплеск банковской деятельности в Европе. Тамплиеры как никто другой подошли на роль надежных и удачливых банкиров. Они пользовались неприкосновенностью во время бесконечных войн между христианскими государями, что позволяло им осуществлять финансовые операции даже в условиях вооруженных конфликтов.
Первоначально храмовники ссужали деньгами паломников, отправлявшихся в Святую Землю (обильные денежные пожертвования позволяли Ордену безболезненно проводить подобные операции). Уже в 1135 г. такой заем был предоставлен семье Пере Деседе из Сарагосы на условии узуфрукта (т.е. права пользоваться имуществом взявших ссуду на время их отсутствия). По всей вероятности, эта практика превратилась в правило. В 1168 г. Орден одалживает частному лицу, Раймонду де Кастеляру, «сумму в 100 мараведи для покрытия расходов на паломничество в Иерусалим, с гарантией залога недвижимого имущества, каковое должно стать полной собственностью, если должник в путешествии умрет». Услугами Ордена предпочитали пользоваться не только рядовые пилигримы, но и коронованные особы. Среди клиентов Ордена были король Франции Людовик VII и папа Александр III.
Король Людовик был столь расположен к Ордену, что назначил брата-храмовника Эсташа Шьена (Собаку) своим доверенным лицом по финансовым вопросам. Когда он собрался в крестовый поход, тамплиеры одолжили королю огромную сумму — 30 000 солидов. К началу XIII в. парижский Дом (орденский монастырь) превратился в банковский центр.
Когда над английской монархией нависла угроза мятежа баронов, в Тампль отдали на хранение коронационный венец британских королей, сюда же были переданы образец золотого ливра и англо-французский мирный договор 1259 г.
Еще в 1190 г. Филипп II Август, отправляясь в крестовый поход, распорядился, чтобы все подати в его отсутствие поступали к тамплиерам Парижа, а в 1204 г. этот же король назначил храмовника Эймара казначеем Франции. Посредническая деятельность приносила Ордену впечатляющие по тем временам доходы помимо тех средств, которые он получал в качестве дарений и собирал со своих европейских владений. Храмовники были столь богаты, что смогли в 1191 г. купить у Ричарда Львиное Сердце, страдавшего от хронического безденежья, остров Кипр: за двадцать пять тысяч марок серебром. В следующем году они продали свое новое владение иерусалимскому королю Ги де Лузиньяну.

Печать Ордена: некоторые исследователи находят здесь намек на гомосексуальные склонности

акое положение рыцарей Храма вызывало зависть со стороны светской и церковной знати. Некоторые источники утверждают, что в лучшие времена казна тамплиеров насчитывала 20, а то и 54 миллиона золотых талеров. Конечно же, возможность распоряжаться внушительными денежными суммами порождала массу злоупотреблений, но не следует забывать, что храмовникам на свои средства приходилось содержать постоянный воинский контингент в Святой Земле, поддерживать в исправном состоянии десятки крепостей и военный флот.
Мы уже упоминали о сумме в 5 тысяч золотых марок, которые английский король Генрих II пожертвовал Ордену в качестве штрафа за убийство Томаса Бекета. Следует уточнить: вся указанная сумма ушла на содержание в течение года двухсот рыцарей, расквартированных в Палестине. Вплоть до начала процесса над рыцарями Храма, Орден выделял значительные средства в качестве милостыни нуждающимся, содержал несколько госпиталей как в Европе, так и в Святой Земле: не случайно рыцари имели славу отменных знатоков медицины.
Завидное богатство, близость к монархам, покровительство Рима, а также наличие собственных вооруженных сил не только в Палестине, но и во всех католических европейских странах — все эти факторы способствовали росту благосостояния и возвышению Ордена.
Тамплиеров приглашали в качестве третейских судей для разрешения межгосударственных конфликтов. Усилиями храмовников в 1160 г. была прекращена война между Генрихом II Английским и королем Франции Людовиком VII. По мирному договору орденские гарнизоны вводились в спорные замки Жизор, Нофль и Невшатель. Крепости составили приданое маленькой Маргариты Французской, которую прочили в жены старшему сыну английского короля. Связи и возможности тамплиеров были обширны, что вызывало не только уважение, но и страх. Известно, что Орден имел сношения с ассасинами, мусульманской сектой фанатиков-убийц, так что его руководители могли даже грозить «сильным мира сего». Когда король Англии Генрих III заявил о возможности конфискации английских владений Ордена, Великий магистр сурово заметил: «Что Вы сказали, о король? Было бы лучше, если бы Ваши уста не произносили таких недружественных и неуместных слов. Пока Вы творите справедливость, Вы будете править. Если же Вы нарушите наши права, то вряд ли останетесь королем».
Забегая вперед, отметим, что демонстрация собственной мощи и вседозволенности обернулась во вред конгрегации. Орден со временем превратился в помеху для тех государей, которые стремились к безраздельному господству в своих странах.

Военное дело

Мы не ошибемся, если скажем, что в средневековой Европе не было более организованной и подготовленной военной силы, нежели тамплиеры и их извечные соратники и конкуренты — госпитальеры. В отличие от воинов феодальных дружин храмовники обязаны были иметь единообразную экипировку. Это касалось не только одежды, но и вооружения. Рыцарь располагал скромным с виду, но надежным оружием. Не допускалось золочение стремян и удил. Рыцарь-тамплиер располагал тремя боевыми конями, а Магистр мог даровать ему четвертого. Полагался также конный оруженосец. К доспехам предъявлялись особые требования. Ввиду того что Орден вел боевые действия на Ближнем Востоке, а также на Пиренейском полуострове, в условиях жаркого климата, броня должна была быть легкой и надежной. Она состояла из нескольких компонентов. Корпус защищала кольчуга до колен, под которую одевали стеганую куртку — оплечье. Поверх кольчуги, как уже говорилось, надевалась белая котта и плащ. На голову рыцарь перед боем одевал большой рыцарский шлем с забралом или легкий шлем без бармицы. Последний пользовался большей популярностью, часто дополняясь кольчужным капюшоном, под который одевалась кожаная набивная шапочка.

Печати Ордена тамплиеров — кресты, кони, храмы...

В отличие от рыцарей сержанты носили на голове широкополые железные шапки — прообраз современных касок. Ноги рыцаря защищали кольчужные чулки. Средства обороны дополнялись большим треугольным щитом. Наступательное вооружение тамплиера регламентировалось «Уставом». Всякий рыцарь должен был иметь длинный обоюдоострый меч. Конному воину полагались копье и палица. На походе употреблялись три ножа: боевой кинжал, нож для хлеба и нож с узким лезвием, что позволяло использовать его в качестве шила. Рыцарь перевозил свои пожитки в двух мешках: один — для белья, а другой — для доспехов. Большую часть походного груза вез оруженосец, который не следовал за своим сеньором, а ехал впереди него, чтобы тот мог держать слугу в поле своего зрения. Для ночевки в полевых условиях у рыцаря имелась небольшая палатка.
В основе военного могущества тамплиеров лежал принцип беспрекословного повиновения нижестоящих вышестоящим. Основатели ордена справедливо полагали, что в бою, помимо профессионального владения оружием, дисциплина является важнейшей составляющей успеха, компенсирующей относительную малочисленность: даже в период расцвета контингент рыцарей-монахов в Святой Земле не превышал пятисот человек. «Устав» запрещал рыцарю покидать свое место без разрешения. Вступить в бой или выйти из него воин мог только по приказу свыше. Статьи «Устава», касающиеся поведения воина в бою, полны спокойствия:
«И если на пути будет брошен боевой клич, братья, находящиеся ближе всех, могут пересесть на своих коней, взять свои щиты и копья и держаться спокойно, ожидая приказа маршала».
Душевный покой и беспрекословное повиновение членов братства должны были стать следствием культивирования в Ордене идеи Божьего провидения, точнее, всевластия Господа над жизнью и смертью. Как уже отмечалось, самой, пожалуй, важной частью орденской атрибутики являлось знамя, стяг. Gonfanon baussant. Гордо реющий над полем боя он был не только ориентиром для воинов-монахов, но и средством поддержания в них боевого духа. Пока знамя поднято — Орден жив, Орден сражается, и каждый взмах меча храмовника — вклад в грядущую победу над врагом. Знамя — это надежда для всех и для каждого в отдельности. В связи с этим «Устав» уделял особое внимание мерам по защите стяга. Перед началом сражения маршал поднимал его, творя молитву. Рядом с маршалом вставал воин со свернутым запасным знаменем. Восемь или десять рыцарей тут же образовывали кольцо вокруг знаменосцев. Эта знаменная группа вступала в бой первой.
Ни при каких условиях нельзя было опускать знамя или использовать его в качестве копья. Маршал мог выпустить флаг только с последним вздохом или в случае тяжелого ранения. Если маршал погибал или получал тяжелое ранение, то второй знаменосец обязан был принять стяг в свои руки. Запасное знамя разворачивалось, только если основное рвалось в клочья. Бросить стяг на поле боя означало совершить тягчайшее преступление перед Орденом и подвергнуться суровой каре: «И наказание может быть столь великим, что возможно его заковать в кандалы, чтобы никогда больше не носить ему знамени и не быть командором рыцарей... Ибо когда опускают знамя, те кто находится далеко, не знают от чего это ... а люди, которые теряют свое знамя, впадают в великую растерянность, и сие может обернуться к полнейшему разгрому».
«Устав» запрещал рыцарям покидать поле боя, пока знаменем не подан знак к отступлению. Конечно же, тамплиеры отнюдь не являлись воплощенным идеалом христианской добродетели, но бесспорно и то, что шаги в этом направлении предпринимались как со стороны самих рыцарей так и со стороны орденского руководства. Даже противники вынуждены были отдавать должное храбрости и самообладанию храмовников как на поле боя, так и в плену.

Святая Земля

Благословение святого Бернара...

Основы своего могущества и авторитета Орден заложил в Палестине. Именно там, вдалеке от родины, тамплиеры снискали славу лучших воинов Европы. Там же им было суждено испытать горечь утрат и боль поражения.
Хотя временем основания братства храмовников принято считать 1118—1119 гг., свидетельства об активных военных действиях тамплиеров в качестве самостоятельной военной силы относятся только к 1138 г., когда рыцари во главе с магистром Робером де Краоном приняли участие в битве при Такуа.
По поводу столь продолжительного информационного пробела существует масса гипотез, но, возможно, рыцарей попросту было так мало, что о них не считали нужным даже упоминать.
В период Второго крестового похода (1147—1148 гг.) тамплиеры были уже в гуще событий. 24 июня 1147 г. Великий магистр Ордена — всё тот же Робер де Краон — вместе с Великим магистром госпитальеров — Раймондом де Пюи — присутствовал на совете руководителей крестоносцев.
Людовик VII обрел в лице храмовников надежных союзников. Во время перехода через ущелье в направлении Лаодикеи крестоносное войско попало в засаду. В рядах европейцев стала распространяться паника, король был в полном замешательстве и готовился проститься с жизнью. Ситуацию спасли тамплиеры. Новый Магистр Ордена — Эврар де Бар — и его приближенные, взяв инициативу на себя, организовали отпор туркам. Под ударами храмовников и опомнившихся французов противник вынужден был отступить. Как уже говорилось, Людовик VII до конца дней своих будет питать к Ордену чувства признательности и уважения.
Тамплиеры никогда не были просто составной частью крестоносных сил на Востоке. У храмовников, как, впрочем, и у госпитальеров, всегда был свой взгляд на вещи. Дело в том, что для военно-монашеских орденов Палестина была не абстрактным сосредоточением святых для христианина мест, которые требовалось освободить от присутствия иноверцев в ходе единовременной акции. Палестина для них являлась местом постоянного пребывания и несения службы, местом, где находились их обширные владения и главная резиденция.
Эта земля для многих стала вторым домом. Естественно, что тамплиеры более других крестоносцев понимали всю сложность ситуации на Востоке. Они вынуждены были не только выполнять функции бойцов, но и пытаться жить в условиях вражеского окружения. Крестоносцы приходили и уходили, а рыцари-монахи оставались лицом к лицу с постоянной угрозой уничтожения. У них не было возможности уйти, ведь их присутствие в Святой Земле не ограничивалось каким-либо сроком. В связи с этим рыцари становились неплохими дипломатами и нередко находили союзников среди врагов.
Например, когда король Иерусалима Амори I попытался по наущению императора Византии нарушить союз с султаном Египта, Великий магистр тамплиеров Бертран де Бланфор, сменивший на этом посту Эврара де Бара, наотрез отказался участвовать в походе. Он прекрасно понимал, что для франков султан — единственная поддержка в деле противодействия агрессивным планам Нуреддина, правителя Мосула. Амори решил действовать на свой страх и риск, в результате чего ситуация вокруг Иерусалимского королевства обострилась, а храмовников обвинили в предательстве общехристианского дела.
Середина XII столетия — период, когда военно-монашеские ордена обратились к тактике создания сети неприступных крепостей. Первой из них для храмовников стал Сафет в Галилее, на родине Христа. Тамплиеры мечтали превратить в свой оплот город Аскалон. Расчетливые монахи надеялись, что этот торговый египетский порт не только станет надежным щитом южных рубежей христианских владений на Ближнем Востоке, но и принесет Ордену значительный доход. Они убедили очередного иерусалимского короля предпринять в 1153 г. поход против этой твердыни. Город был хорошо укреплен, его стены защищал многочисленный гарнизон. 13 августа осажденные подожгли осадные машины штурмующих, и король Балдуин III готов был снять осаду. Упорствовали лишь тамплиеры, которым помогло чудо. Ночью переменился ветер, и огонь с пылающих остовов осадных сооружений перебросился на стены укрепления. Потушить пожар не удалось, а на рассвете горевший участок стены рухнул.
Великий магистр Бернар де Тремеле вместе со своими воинами бросился к пролому. Вместо того чтобы обеспечить быстрый доступ в город всем крестоносным силам и тем самым окончательно подавить сопротивление осажденных, Тремеле и его свита пропустили внутрь крепости только орденский отряд общей численностью в сорок всадников. Те двинулись по улицам, тесня турок, которые, впрочем, быстро пришли в себя. Тамплиеры были окружены и перебиты. Победа ускользнула из рук крестоносцев, а тела смельчаков-храмовников долго украшалим крепостные стены.
Мы никогда не узнаем, чем руководствовался Великий магистр, принимая столь безрассудное решение: сам он погиб, а свидетельских показаний история не сохранила. Оппоненты Ордена утверждают, что рыцари пошли на это безрассудство, ослепленные яростью и жаждой наживы. Не исключено, что так оно и было. Со временем грех корыстолюбия глубоко укоренился среди храмовников наравне с гордыней и склонностью к интригам. Трусами они не были: поражение под Аскалоном — лишнее тому подтверждение. Ни одно крупное столкновение в Святой Земле не обходилось без участия этих мужественных воинов.
В июне 1157 г. тамплиеры прикрывали отступление войск короля Балдуина III в ходе сражения с войсками эмира Мосула. В 1162 г. они приняли участие в походе на Египет. Воспользовавшись ситуацией, Нуреддин осадил Антиохию и крепость Харим. Войска франков вынуждены были развернуться и в спешном порядке двинуться на помощь осажденным. Понеся значительные потери, тамплиеры деблокировали Харим. Известие о подходе войск иерусалимского короля заставило Нуреддина отказаться от попыток захватить Антиохию.
Со смертью в 1174 г. короля Иерусалима Амори II для владений франков в Палестине наступили тяжелые времена. Престол перешел к прокаженному тринадцатилетнему мальчику — Балдуину IV. Превозмогая свой смертельный недуг, этот мужественный юноша находил в себе силы заниматься государственными делами. Политическая напряженность в регионе нарастала. У франков появился сильный и жестокий противник в лице султана Египта Салах ад-Дина. Бывший мамлюк, этот талантливый полководец в 1177 г. объявил против иноверцев-христиан джихад. Дело осложнялось внутренними раздорами, участие в которых приняли и госпитальеры с тамплиерами. Конфронтация между орденами дошла до открытых вооруженных столкновений. В 1170 г. Великим магистром Ордена Храма стал Одон де Сент-Аман — смелый до безрассудства авантюрист.
Уже известный нам Гийом Тирский, и без того мало симпатизировавший Ордену, писал о нем как о человеке, «из ноздрей которого вырывалась ярость, не боявшемся Бога, не уважавшем людей».
В 1172 г. люди Сент-Амана перерезали послов короля к главе секты ассасинов — Старцу Горы, который предложил Иерусалиму союз против Салах ад-Дина. Когда король потребовал выдать убийц, магистр ответил решительным отказом. Сент-Аман не питал иллюзий по поводу перспектив союзов с радикальными исламскими сектами и действовал на свой страх и риск так, как считал нужным. Он предпочитал рассчитывать только на собственные силы: вскоре после вторжения султана Египта ему удалось убедить короля неожиданно напасть на превосходящее войско противника близ городка Лидда. Отряду, в составе которого сражались восемьдесят тамплиеров, посчастливилось рассеять вражеское войско.

Святой Бернар: страница хроники

Впрочем, для Салах ад-Дина кампания 1177 г. была пробой сил или разведкой боем. Он не стал продолжать военные действия, а предложил мир. Балдуин согласился: несмотря на тяжелые условия, он надеялся на поддержку западных христианских государств. По соглашению крестоносцам было запрещено отстраивать разрушенные и возводить новые крепости. Однако тамплиеры пренебрегли запретом: по приказу Сент-Амана и с молчаливого согласия короля на Броде Святого Иакова они возвели крепость.
Реакция султана была молниеносной. Внезапным ударом форт был стерт с лица земли, а гарнизон уничтожен; сам Великий магистр, вместе с несколькими ранеными рыцарями, попал в плен. За его освобождение правитель Египта потребовал огромный выкуп. Гордый тамплиер отказался. Верный орденскому братству, он не пожелал воспользоваться шансом, которого были лишены его товарищи по несчастью. Обрекая себя на смерть, Одон де Сент-Аман заявил: «Тамплиер может предоставить в качестве выкупа только свой пояс и боевой кинжал».
После его смерти (1180) магистерство — уже в преклонном возрасте — принял Арно де Ла Тур Руж, и в 1184 г. его сменил фламандец Жерар де Ридфор. Его избрание стало непростительной ошибкой орденского руководства. Новоиспеченный магистр не обладал ни способностями военачальника, ни талантом политика. Склонный к бездумным авантюрам, мстительный и безмерно властолюбивый человек, он поставил Орден на край гибели.
Сразу же после избрания новый Великий магистр ввязался в дворцовый конфликт, связанный со смертью Балдуина IV. На иерусалимский престол тогда претендовали двое: Ги де Лузиньян, муж старшей сестры Балдуина, и Раймунд Триполитанский. Не без поддержки тамплиеров Лузиньян заполучил корону.
На Ридфоре лежит значительная доля ответственности за потерю Иерусалима. Весной 1187 г. Салах ад-Дин вновь повел своих воинов в поход против франков. Поводом для вторжения послужило безрассудное нападение Рене Шатийонского на караван, сопровождавший сестру султана. Египетское войско было как никогда велико: о каком-либо контрнаступлении не могло быть и речи. Тем не менее, Ридфор, имея в распоряжении отряд в 138 человек, решил внезапно атаковать противника у Крессонского источника, что близ Назарета.
Великий маршал Жак де Майи, пытавшийся предотвратить трагедию, был обвинен в трусости. Произошла перепалка, в ходе которой бывалый воин, предчувствуя исход битвы, бросил: «Я умру перед лицом врага как честный человек. Это Вы повернете поводья как предатель!»
В сущности, так и произошло. Жак де Майи разделил участь большинства воинов. Его бездыханное тело нашли на поле боя. Что касается Ридфора, то он бежал в сопровождении двух рыцарей, покрыв себя позором.
Салах ад-Дин продвинулся к Иерусалиму. На пути у египтян встала крепость Тивериада. В тяжелый дневной зной Ридфор убедил короля совершить марш-бросок к осажденному городу. Изнуренных жаждой крестоносцев египтяне встретили близ селения Хаттин. Франки вновь потерпели сокрушительное поражение, понеся значительные потери. Военно-монашеские ордена были обескровлены. Тамплиеры потеряли двести тридцать человек, в результате чего, как свидетельствует современник, Орден «почти обезлюдел».
После Хаттина в руках султана оказались и Ридфор, и сам король иерусалимский. Им сохранили жизнь, в то время как прочие пленные, среди которых было много госпитальеров и тамплиеров, приняли мучительную смерть.
Дорога на Иерусалим была открыта. Защищать город было некому. Султан потребовал выкуп. Огромная сумма не была внесена в полной мере: отчасти это произошло по вине военно-монашеских орденов, которые располагали достаточными средствами. В итоге 11 тысяч человек оказались в рабстве. Остальных тремя потоками вывели из города, причем Салах ад-Дин разрешил им забрать с собой наиболее ценную часть имущества.
Продолжением катастрофы стало падение целого ряда крепостей: были потеряны Сафет, Тортоза, Газа. Примечательно, что в это же время султан освободил Жака де Ридфора, взяв с того клятву впредь не обнажать меча против мусульман. Клятву де Ридфор нарушил, возглавив сопротивление Тортозы. Возможно, совесть не оставляла в покое незадачливого магистра и он искал смерти на поле брани. Смерть настигла его под стенами Акки в 1189 г., когда крестоносцы одновременно должны были и осаждать город, и сопротивляться подошедшим войскам султана.
Очередной Великий магистр был избран только в 1191 г. Им стал друг Ричарда Львиное Сердце Робер де Сабле. Это избрание произошло вскоре после высадки крестоносцев в Палестине. Как известно, Третий крестовый поход проходил на фоне соперничества королей Англии и Франции, но де Сабле умудрился сохранить за Орденом благосклонность обоих монархов. Вальтер Скотт в своем романе несколько поступился истиной, изобразив тамплиеров заклятыми врагами английского короля. Да, храмовники убеждали Ричарда не идти на Иерусалим, но не потому, что их заботили, прежде всего, меркантильные интересы. Опытные воины, они понимали, что если Святой Град будет захвачен, то удержать его крестоносцам просто не под силу: ведь крепостные сооружения Иерусалима так и не были восстановлены. Храмовники призывали укреплять прибрежные крепости, надеясь превратить их в плацдарм для дальнейшего продвижения.
В ходе Третьего крестового похода тамплиеры неоднократно подтверждали статус лучших европейских воинов. 7 сентября 1191 г. они отличились в битве под Арсуфом. Затем, во время марша к Аскалону, они буквально спасли крестоносное войско от полного разгрома. Двигаясь вдоль морского побережья, оно было неожиданно атаковано. Тамплиеры сумели быстро перестроиться и отразить нападение. Хронист по этому поводу записал, что рыцари Храма сражались дружно, «как братья от одного отца».
Третий крестовый поход окончился неудачно. Франки потеряли крепость Аскалон, а король Ричард в одежде тамплиера вынужден был тайно отправиться на родину.
За крестоносцами остались владения на севере Палестины, о былой мощи приходилось лишь вспоминать. Но тамплиеры не собирались опускать руки. В 1218 г. после неудачного штурма горы Фавор храмовники, по приказу Великого магистра Гийома Шартрского, сооружают на подступах к Хайфе, у мыса Атлит, Замок Паломника. Ускоренными темпами была возведена сеть укреплений на севере Сирии. Между Тортозой и Триполи поднялись стены крепостей Блан, Крак и Архейм. К началу 1244 г. рыцари закончили восстановление Сафета.
Интенсивное возведение крепостей призвано было компенсировать малочисленность Ордена. К началу XIII в. он имел на Ближнем Востоке три сотни конных воинов — силу серьезную, но для действий против турок недостаточную. Рисковать людьми в открытом бою было равносильно самоубийству, однако избежать столкновений вообще тоже не удавалось. В таких случаях рыцари старались достойно встретить врага. Жак де Витри, епископ Акки, характеризовал поведение тамплиеров в бою так: «По приказу своего командира они вступали в бой и продолжали биться отважно и смело, сохраняя боевой порядок и не поддаваясь искушению вступить в беспорядочную схватку с противником, так что, первыми начав битву, отступали последними … вот почему они вызывали такой ужас у врагов веры Христовой — ведь они в одиночку способны были выступить против тысячи, а вдвоем могли преследовать десять».
Простим автору вышеприведенных строк пафосное преувеличение, но в одном он был прав: воинствующие монахи продолжали оставаться наиболее боеспособной силой крестоносцев на Востоке. Кроме того, они старались сохранить за собой статус самостоятельной политической силы, ввязываясь в разного рода интриги. Так, храмовники вмешались в конфликт между правителем Антиохии и королем Армении.
В первой половине XIII в. католический мир несколько раз предпринимал попытки взять реванш на Востоке. В 1217 г. крестоносцы из Венгрии, Баварии и Австрии высадились в Египте. Тамплиеры настояли на действиях против портовой Дамиетты. Город был прекрасно укреплен, и осада растянулась на несколько лет. Осаждавшие страдали от недостатка продовольствия и болезней, прежде всего — от скорбута (цинги). Султан Малек ал-Каиль предложил крестоносцам сделку: при условии снятия осады он отдает Иерусалим. Тамплиеры были непреклонны: они убедили вождей крестоносцев ответить отказом. В 1219 г. город пал. За победу заплатили высокую цену: тысячи погибших и умерших от болезней, в том числе и сам Великий магистр храмовников. Армия победителей была настолько истощена, что — вместо победоносного движения на север — пришлось заключить с султаном Египта восьмилетнее перемирие. Более того, христиане не смогли удержать и Дамиетту.
Фридрих II Гогенштауфен, отлученный от Церкви германский император, также внес в дело освобождения Гроба Господня свою своеобразную лепту. В 1228 г. он с великой помпой высадился в Палестине во главе многочисленного войска. Главы военно-монашеских орденов встретили его достаточно прохладно. Они отказались присоединиться к свите императора, но следовали в сопровождении своих воинов в отдалении. Экспедиция Фридриха II не была сопряжена с отчаянными кровопролитными схватками. Император не желал проливать кровь своих воинов ради абстрактных христианских ценностей. Поняв, что ему не заполучить корону Латинской империи, он заключил мирный договор с султаном Египта. Договор предусматривал передачу христианам Иерусалима, но без права восстанавливать крепостные стены города. Скрепив документ своей печатью, Фридрих посчитал свою миссию выполненной и собрался в обратный путь. И госпитальеры, и тамплиеры, и даже соотечественники-тевтонцы осуждали действия императора. Великий магистр тамплиеров Пере де Монтегаудо обвинил его в предательстве общехристианского дела. Все прекрасно понимали, что, соблюдая букву договора, удержать Иерусалим, в условиях постоянной конфронтации с исламским окружением, просто невозможно. Когда тамплиеры и госпитальеры попытались склонить некоторых германских воинов остаться для защиты Святой Земли, император пригрозил, что велит своим лучникам стрелять во всякого, кто приблизится к немецкому лагерю.
Недостаток людей, способных владеть оружием, превратился в постоянную проблему для палестинских крестоносцев. В середине сороковых годов приток пополнения из европейских орденских командорств на какое-то время пресекся вообще. Это было связано с тем, что значительная часть тамплиеров и иоаннитов пала в Славонии, Венгрии и Польше в боях с монгольскими завоевателями.
В то же время вновь активизировал свои действия Египет. В 1244 г. египетский полководец Бейбарс нанес при Газе поражение объединенному войску тамплиеров и госпитальеров. В составе обоих орденов в живых осталось по двадцать-тридцать человек. В том же году турки захватили Иерусалим.
Надежда затеплилась, когда в августе 1248 г. в дельте Нила высадилась крестоносная армия короля Франции Людовика IX Святого. Однако уже в феврале 1250 г. в битве при Аль-Мансуре она потерпела сокрушительное поражение от того же Бейбарса.
Сам король попал в плен. Крестоносцам пришлось выложить в качестве выкупа впечатляющую сумму: турки потребовали 500 000 ливров. Большую часть этих денег предоставили тамплиеры, но о каком-либо продолжении похода даже мечтать не приходилось.
Последние десятилетия пребывания крестоносцев в Палестине прошли под знаком междоусобной борьбы между генуэзцами и венецианцами. Этих искушенных дельцов в первую очередь волновали вопросы получения прибыли от морской торговли. Проблемы Святой Земли для них были либо второстепенны, либо вообще несущественны. В отличие от госпитальеров, принявших сторону генуэзцев, тамплиеры во главе с магистром Тома Бераром старались не участвовать в междоусобицах. Глава Ордена слал одно за другим письма папе и европейским государям, умоляя их оказать защитникам палестинских святынь помощь.
Запад, утомленный бесперспективной борьбой с мусульманами, которые никого не трогали, был глух к этим крикам отчаяния: монархов и баронов волновали проблемы собственных государств. Надежда на помощь из-за моря слабела год от года. Положение крестоносцев продолжало ухудшаться. К 1265 г. под ударами Бейбарса тамплиеры оставили Цезарею, Сафет, Бофор и Гастен, сдали Антиохию и Арсуф.
Через два года после потери перечисленных выше крепостей Генеральный досмотрщик ордена Эмбер де Пейро накинул плащ тамплиера на плечи молодого французского рыцаря Жака де Молэ. Юный тамплиер не мог, конечно, даже подумать, что ему будет суждено не только увидеть падение последнего оплота крестоносцев в Святой Земле, но и принять мученическую смерть в качестве последнего Великого магистра Ордена.
25 мая 1273 г. Великим магистром был избран командор Апулии Гийом де Боже. Он возглавил братство в трагический период. Владения крестоносцев ограничивались городами Акка и Триполи, а также несколькими крепостями. При том отношении, которое Запад питал к проблемам Святой Земли, потеря этих территорий была лишь делом времени.
В 1289 г. султан Килавун, заклятый враг крестоносцев, двинулся в поход. Первой жертвой должен был стать город Триполи. Де Боже, получивший от своих лазутчиков сведения о продвижении противника, спешно послал гонца к триполитанцам. Те подняли посланца на смех. Не поверив в близость смертельной угрозы, они поплатились за свою беспечность. В марте 1289 г. турки ворвались в крепость, преодолев сопротивление защитников. В городе началась резня. Кто мог — бежал в порт. Воины духовно-рыцарских орденов пытались сдержать натиск противника. Благодаря их мужеству сотни мирных жителей спаслись, погрузившись на торговые суда.
Ценой огромных усилий крестоносцам удалось заключить перемирие, но воспользоваться им они не сумели. Весной 1291 г. прибывшие из-за моря добровольцы перебили в порту Акки купцов-мусульман. Катастрофа стала неизбежной. Наследник Килавуна — Малек ал-Эссераф во главе пятнадцатитысячного войска, оснащенного множеством осадных машин, двинулся к городу. Некоторые хронисты, говоря о турецком войске, называют другую цифру: 60 000 кавалеристов и 160 000 пехотинцев. Осада длилась почти полтора месяца. Силы защитников были невелики: 700 рыцарей и 13 000 сержантов. Сорокатысячное мирное население могло надеяться только на них и на Бога.
В этом последнем трагическом акте крестоносной эпопеи давние конкуренты — госпитальеры и тамплиеры — сплотились как никогда. Де Боже стал душой сопротивления, но был смертельно ранен. Жерар де Монреаль так описывает этот трагический эпизод со слов очевидца: «Когда он почувствовал, что смертельно ранен, то тронулся на коне вперед; все подумали, что он уезжает, дабы спастись, поэтому хоругвеносец поехал перед ним, а вся его свита последовала за ним. Пока он ехал, крестоносцы подбежали к нему и закричали:
— Бога ради, сир, не уезжайте, ведь город скоро погибнет!
И он громко ответил:
— Сеньоры, я не могу больше, ибо я мертв, смотрите.
И тогда мы увидели вонзившуюся в его тело стрелу. Сказав это, он, вытащив стрелу, бросил ее на землю, склонил голову и чуть не упал с коня, но его люди, спешившись, поддержали его, сняли с коня и положили на большой, широкий щит, который там валялся».
После смерти Гийома де Боже командование перешло к маршалу ордена Пьеру де Серви. Как и в Триполи, рыцари попытались эвакуировать мирное население в порт и посадить на торговые суда, но мест для всех не хватало. Ворвавшиеся в город турки не щадили никого.
«Как страшно было видеть плачущих дам, горожанок, монахинь и других людей, с детьми в отчаянии бежавших по улицам к морю, чтобы спастись; попадавшиеся навстречу сарацины хватали кто мать, кто ребенка, разлучая их, или мать уводили, а ребенка бросали на землю под ноги лошадей; были и беременные женщины задавленные в толпе… Сарацины всё поджигали, и казалось, что пылает вся земля».
Некоторые из тех, кому не нашлось места на кораблях, нашли пристанище в Древней башне, возвышавшейся, словно скала, над побережьем. Башня стала последним рубежом обороны тамплиеров. После того как пал город, храмовники еще десять дней продержались в этом месте. Султан, желая избежать лишних потерь среди своих людей, пообещал им жизнь и полную свободу передвижения, если они прекратят сопротивление. Измотанные длительной борьбой рыцари приняли предложение. Вместе с женщинами, детьми и стариками они покинули укрепление. Дальше события развивались стремительно.
«Сарацины, увидев множество народа, пожелали схватить понравившихся им женщин, чтобы их обесчестить, и тогда христиане, не в силах это снести, схватились за оружие».
Множество турок было перебито. Храмовники снова заперлись в башне, приготовившись дорого продать свои жизни. Малек ал-Эссераф, сдержав гнев, снова повторил свое предложение. Произошедшее он объяснил как недоразумение. Де Серви поверил обещанию и согласился вести переговоры о капитуляции. Вместе с несколькими воинами он покинул башню, чтобы встретиться с султаном. В башне остались раненые и мирные люди. Маршал не подозревал, что его ждет западня. Когда тамплиеры оказались в турецком лагере, султан распорядился схватить их и отрубить головы. Лишив защитников башни руководителя, турки пошли на штурм. Раненые воины сопротивлялись как могли, но гибли под ударами превосходящего противника. Во время штурма в башне начался пожар, опоры не выдержали, и огромное сооружение рухнуло, похоронив под обломками вместе с защитниками около двух тысяч турок. Живыми из Акки ушли только десять тамплиеров: они нашли убежище в командорстве на Кипре.
Почти одновременно с разорением Акки пали и другие крепости. Все крестоносные владения в Палестине перестали существовать. Началось падение Ордена Храма.

В Европе

Салах ад-Дин борется с христианами

После акрской трагедии Орден обосновался на Кипре. Во главе братства встал Тибо Годен, наследовавший погибшему Гийому де Боже.
Тамплиеры продолжали оставаться довольно мощной организацией, располагавшей значительными средствами. Мы уже отмечали, что финансовым центром Ордена был Париж, а вернее —Тампль, замковый комплекс, расположенный позади церкви Сен-Жан-ан-Грев, на месте нынешнего квартала Тампль. Храмовники даже стали более активно участвовать в политической жизни европейских стран, играя, особенно во Франции, роль королевских финансистов. Правда, в горьком 1291 г. Орден был лишен этой функции, но в 1303 г. статус рыцарей был восстановлен. Впрочем, несмотря на внешнюю стабильность, Орден переживал кризис. В том же положении были и госпитальеры. С потерей Святой Земли смысл дальнейшего существования военно-монашеских братств оказался утерян; необходимо было выработать новые цели и поставить перед собой новые задачи. В противном случае военно-монашеские организации были обречены.
Уже в 1293 г. папа Николай IV поднял вопрос о слиянии орденов тамплиеров и госпитальеров. Смерть не позволила первосвященнику воплотить свои прожекты в жизнь, и бывшие защитники Святой земли получили время и возможность скорректировать свои цели. Тевтонцы заявили, что они ведут священную войну против язычников на восточных рубежах католической Европы. Госпитальеры, как и тамплиеры, были давними участниками реконкисты, а иоанниты объявили себя защитниками морских рубежей католического мира.
Храмовники к тому же убеждали всех в возможности реванша в Святой Земле. Они не желали мириться с реалиями нового дня, отказываясь понять, что Орден в своем привычном виде уже никому не нужен. Никто не желал слышать о походах за море.

Часовня тамплиеров

В то же время несметные богатства тамплиеров вызывали зависть; гордыня и заносчивость членов братства раздражали, не имея теперь оправдания. Военный потенциал, таинственность, которая окружала орденские обряды и ритуалы, — всё это порождало страх и недоверие. Если рыцарство в целом и питало к тамплиерам определенное уважение, отдавая должное доблести храмовников, то епископы демонстрировали им чувства, далекие от радушия.
Более того, своеволие тамплиеров не раз вызывало недовольство Святейшего престола. Еще в 1175 г. папа Александр III обрушил свой гнев на тех братьев, которые предоставляли на своих кладбищах места для погребения отлученных. В 1179 г. на III Латеранском Соборе белое духовенство попыталось дискредитировать Орден, выдвинув обвинение в предательстве крестоносного дела. Тогда папа Урбан III лишь потребовал от тамплиеров вернуть десятинные деньги, собранные за последний год.

Замок Ордена в Аквитании

Великий Иннокентий III, возмущенный постоянными конфликтами Ордена с духовенством, в 1207 г. обвинил храмовников в грехе гордыни, а в 1264 г. Орден оказался на грани открытой конфронтации с Римом. Папа Урбан IV потребовал сместить с должности маршала Стефана де Сисси, который отказался участвовать в крестовом походе против короля Манфреда. Магистр ответил отказом, выразив возмущение тем, что деньги, собранные для организации похода в Святую Землю, потрачены на усобицу в Италии. Конфликт удалось замять, однако сам факт происшедшего свидетельствует, что отношения между Орденом и Святейшим престолом к концу XIII столетия были далеки от идеала. Тамплиеры уже не были слепым безотказным орудием Рима, они больше претендовали на роль своевольных партнеров, а папы, как известно, издавна не терпели неповиновения.
Данное обстоятельство, несомненно, стало одним из аргументов, в силу которых папство отказалось встать на защиту Ордена и даже объединилось в деле его уничтожения с королем Франции Филиппом IV.

Процесс

Замок в Томбе; на сводах тамплиерский крест

Мы подошли к заключительной и самой трагической главе в истории Ордена Храма. Следствие по делу тамплиеров длилось несколько лет: с 1307 по 1314 г. Это был первый международный процесс, затронувший все страны, в которых располагались орденские провинции. Это был процесс, в котором религиозные мотивы прочно переплелись с политическими, а конечная цель определялась не выяснением истины, но стремлением окончательно уничтожить могущественную организацию.
Суд был инспирирован королем Франции Филиппом IV Красивым и его приближенными: хранителем печати Гийомом де Ногарэ, коадьютером королевства Ангераном де Мариньи, юристами Гийомом де Плезианом и Рено де Руа. Чрезвычайно важную роль сыграл Великий Инквизитор Франции Гийом Парижский, который по совместительству являлся королевским духовником.
Каковы же мотивы, заставившие Филиппа IV выступить против Ордена, который издавна пользовался благосклонностью французских королей?
Любопытно, что и сам инициатор процесса не раз проявлял свое расположение к Ордену. В свое время — по просьбе короля — Жак де Молэ стал крестным отцом дочери Филиппа IV Изабеллы (впоследствии королевы Англии). Сам «Железный король» был обязан тамплиерам: когда взбунтовалась парижская чернь, он нашел защиту за стенами Тампля.
На сегодняшний день существует две основные точки зрения относительно мотивов преследования тамплиеров. Сторонники первой (назовем ее «религиозной») утверждают, что причиной всему являются набожность и даже суеверность Филиппа IV. Политический интерес если и имел место, то играл здесь роль второстепенную. В подтверждение этой позиции существует целый ряд серьезных доводов. Орден не был военной организацией, которая смогла бы угрожать государству. Часто приводимая в популярной литературе цифра в 15 тысяч человек чрезвычайно завышена. На момент начала арестов большая часть членов Ордена состояла из братьев-служителей, которые воинами не являлись. Об этом же свидетельствует и состав арестованных. Подавляющее большинство — не воины. Кроме того, силы Ордена были разрознены и не могли представлять какой-либо угрозы для Франции. Да, тамплиеры были богаты, но — к началу XIV в. — 9 тысяч их крепостей не шли ни в какое сравнение с 19 тысячами замков, принадлежавших госпитальерам.

Филипп IV Красивый

В то же время ряд моментов дает основание сторонникам «религиозной» гипотезы сомневаться в непричастности тамплиеров к ереси. Среди храмовников, утверждают они, было довольно много выходцев с юга Франции, чьи родственники в тот или иной период участвовали в движении катаров (см. «История», № 38/2001) или сражались на стороне графов Тулузских. Один из первых Великих магистров Ордена — Бертран де Бланфор — происходил из семьи катаров, а в период альбигойских войн были известны случаи, когда еретики находили убежище в замках тамплиеров. Таким образом, предположение о распространении среди храмовников катарских воззрений (инкриминировалось отвержение Креста как орудия мученической смерти Господа) допустимо. Однако в ходе следствия ни разу не было прямо выдвинуто обвинение в причастности к конкретной ереси. Аналогично дело обстоит и с «восточным следом». Действительно, находясь в Святой Земле, храмовники могли контактировать с представителями различных гностических учений, но эффект от этих контактов вряд ли может быть прослежен с полной уверенностью. Обвинительные материалы его признаков не содержат.
Думается, что воины Ордена — народ большей частью практичный и довольно грубый — не были склонны к утонченным умствованиям. Косвенным свидетельством этого может служить тот факт, что из среды тамплиеров, как, впрочем, и госпитальеров, не вышел ни один богослов. Конечно, мы можем предположить, что Филипп IV, будучи человеком суеверным, поверил наветам неких недоброжелателей и в праведном гневе решил покарать отступников. Однако в этом — действительно суеверном — человеке жил также расчетливый и властный политик, доходивший в своих амбициях до откровенного цинизма. Можно вспомнить хотя бы историю с папой Бонифацием VIII, которого Гийом де Ногарэ одарил — не без попустительства французского короля — пощечиной, чем вверг в безумие.
Наконец, имеется целый ряд оснований считать процесс тамплиеров делом прежде всего политическим, искусно облеченным в форму преследования еретиков. Стремясь к неограниченной власти, Филипп, естественно, испытывал неудобство, сознавая, что на территории его королевства действует достаточно независимая политическая структура.
Король уже делал попытки наложить свою руку на имущество Ордена. Одной из них была неудачная попытка вступить в братство с тем, чтобы немедленно быть избранным его главой. Великий магистр Жак де Моле ответил вежливым, но твердым отказом, заявив, что «Устав» не позволяет принимать в число братьев царственных особ.

Стена крепости в Акке

Следует заметить, что вся история правления Филиппа IV сопровождалось постоянным поиском финансовых средств. Чтобы залезть в чужой карман, король использовал любую возможность. В разное время жертвами активности монарха-реформатора становились то горожане, то евреи, то сама Церковь, — все, кто имел средства. Вполне естественно, что дело дошло и до тамплиеров. Сам ход следствия свидетельствует, что короля в меньшей степени интересовал вопрос о виновности Ордена.
Для того чтобы убедиться в этом, достаточно хотя бы кратко проследить ход событий. Акция против Ордена была, похоже, спланирована задолго до злополучного 13 октября 1307 г. Известно, что ближайший советник короля — Гийом де Ногарэ — всячески покровительствовал некоему Эскену де Флуараку, распространявшему слухи, порочившие Орден.
У историков есть основания считать, что Эскен некогда был с позором изгнан из числа братьев, затаив с тех пор злобу.
Возможно, Ногарэ смог убедить суеверного Филиппа в истинности слухов о распространении среди тамплиеров еретических взглядов. Король поверил в то, во что ему хотелось поверить, и запустил карательный механизм. Кроме того, такому человеку, каким был Филипп IV, слуги осмеливались сообщать только то, что он желал услышать.
Еще в начале 1307 г. король известил своего ставленника — папу Климента V — о том, что он располагает сведениями, изобличающими тамплиеров как еретиков и содомитов. Такая информация, однако, не помешала королю позже — при встрече с Жаком де Молэ — опять завести речь о вступлении в Орден.
Не собирался же он попасть в компанию к грешникам? Странно, не правда ли?
Разумеется, трудно исключить и желание Филиппа искоренять таким образом ересь «изнутри».
Весной 1307 г. папа вызвал де Молэ к себе под предлогом обсуждения плана крестоносного десанта в Сирии. К тому времени резиденция магистра располагалась на Кипре, но де Молэ склонялся перенести ее в Париж, так что возвращаться на остров после визита он не собирался. Магистр высадился во Франции в сопровождении первых лиц Ордена.
Среди них были: Рембо де Краон — приор Кипра, Жофруа де Жонвилль — приор Аквитании и Пуату, Гуго де Пейро — Генеральный досмотрщик. Уже во время первой встречи Климент V сообщил магистру об имеющихся обвинениях, но де Молэ сумел оправдаться.
Переехав в Париж, он оказался вовлеченным в жизнь королевского двора, где ничто не предвещало катастрофы. Великому магистру было уже шестьдесят три, но возраст не сделал его осторожным. Де Молэ мало беспокоили всплывавшие то и дело слухи о преступлениях храмовников: он не замечал, что вокруг расставляются сети.
14 сентября 1307 г. всем сенешалям и бальи были разосланы запечатанные королевские послания с указанием вскрыть их в ночь на 13 октября. Весь месяц король вел задушевные беседы с Жаком де Молэ, обсуждая планы грядущего крестового похода. 12 октября Великий магистр присутствовал на похоронах Екатерины де Куртене, супруги Карла де Валуа — родного брата короля. Мало того, ему поручили держать шнурок траурного балдахина над телом усопшей...

На следующий день по всей Франции прокатилась волна арестов. В парижском Тампле было схвачено 140 человек. Акцией руководил сам Ногарэ. Сопротивления оказано не было. Вместе с де Молэ схватили Гуго де Пейро и приора Нормандии Жофруа де Шарнэ.
Но так ли уж неожиданны были эти мероприятия?
Известно, что перед арестом Великий магистр жег какие-то документы. Тогда же — есть и такое смутное известие — из Тампля в сторону Ла Рошели двинулся большой обоз с сильным конвоем. Позднее это легло в основу легенды о «кладе храмовников»...

Использование осадной машины крестоносцами

Первым шагом Филиппа после проведенной облавы стал захват орденской сокровищницы. Стражникам стоило большого труда уберечь ее от разграбления: в крепость вместе с воинами ворвалась толпа парижан, устроившая в там форменный погром. Для разъяснения случившегося уже 14 октября в Париже, в соборе Нотр-дам, собрали каноников и магистров Парижского университета. На следующий день, в воскресенье, такое же мероприятие провели в саду королевского дворца для влиятельных горожан.
Аналогичные «семинары» были устроены во всех крупных населенных пунктах королевства. Как уже отмечалось выше, король и его люди с самого начала постарались придать делу религиозную окраску. Необходимо было, во-первых, завуалировать политические и меркантильные мотивы и, во-вторых, придать акции характер грандиозного разоблачения. Против храмовников повернули всю мощь общественного мнения и церковной следственной машины в лице Святой инквизиции. 16 октября 1307 г. всем католическим правителям Европы были разосланы королевские письма, в которых Филипп перечислял обвинения в адрес Ордена и призывал монархов поддержать правое дело искоренения ереси.
Храмовников обвиняли в тягчайшей ереси — отречении от Иисуса Христа. Тамплиеры якобы оскверняли распятие, на которое должны были плевать, попирая ногами, во время вступления в Орден. Заявлялось, что среди братьев давно и широко распространилось идолопоклонство, что они погрязли в противоестественных грехах, которым предавались при всяком удобном случае. Тамплиеров обвиняли в предательстве: именно они, по мнению короля, сговорившись с мусульманами, помогли тем пленить короля Людовика Святого, позволили неверным захватить город-порт Акку, и, наконец, вступили в сговор с вавилонским султаном (правителем Дамаска) с целью уничтожить всех христианских правителей в случае очередного крестового похода.
Обвинения в своей абсурдности были типичны для эпохи инквизиции, но выглядели устрашающими. Их нелепость подтверждается интересным фактом: узнав о гонениях на Орден, султан Египта в 1310 г. предложил сорока пленным тамплиерам принять ислам и перейти к нему на службу. Те ответили отказом, предпочтя смерть предательству веры.
Опровергать клевету пытались и сами арестованные, но пытки делали свое дело. Только в Париже было замучено до смерти более тридцати человек.
Всего по делу привлекли около тысячи обвиняемых, в большинстве своем не относящихся к рыцарскому составу. Например, в Бокере из шестидесяти арестованных только пятеро были рыцарями, а один являлся священником.
Большинство рыцарей держались стойко, несмотря на пытки и невыносимые условия содержания. Однако, когда 24 октября сам Великий магистр признал выдвинутые обвинения справедливыми, некоторые из упорствующих тоже сдались.

Филипп IV — судья и палач Ордена

Следователям удалось добиться чтобы де Молэ подписал покаянное письмо, адресованное арестованным братьям. О полученных признаниях Филипп IV не замедлил уведомить папу Климента. Это было необходимо, так как глава Церкви проявлял непозволительную нерешительность и пытался отмежеваться от участия в процессе. Признание снимало с папы груз ответственности. Уже 27 октября он признал необходимым начать инквизиционное следствие во всех католических странах. 22 ноября 1307 г. папа издал буллу «Pastoralis praeeminentiem», в которой официально объявлялось о начале следствия по обвинению Ордена в целом. В Париж, чтобы допросить руководителей Ордена, были посланы два кардинала.
Ситуация на какое-то время изменилась в начале следующего года, когда Жак де Молэ и Гуго де Пейро отказались от своих первоначальных признаний. Папа распорядился приостановить процесс, но король ждать не мог. В мае—июне 1308 г. он встретился с Климентом V в Пуатье. Мы не знаем, о чем шла речь при этом свидании, но следствие возобновилось, причем «в двух уровнях». Общий процесс против Ордена как организации был дополнен сетью епископских судилищ над отдельными братьями.
На ноябрь 1310 г. был намечен церковный собор во Вьенне. В тяжелейших условиях, лишенные права на защиту некоторые смельчаки находили в себе мужество противостоять карательной машине. Они — подобно последним защитникам Акки — знали, что их судьба предрешена, но готовились покинуть мир с достоинством, как того требовали «Устав» и честь рыцаря. На одном из допросов командор Понсар де Жизи прямо заявил, что все обвинения ложны, а признания получены под пытками.
К началу мая 1310 г. шестьсот тамплиеров сообщили о своей готовности защищать Орден на ближайшем церковном соборе. Папа настоял, чтобы обвиняемым разрешили избрать из своей среды двух защитников Ордена Храма. Ими стали Пьер де Болонья и Рено де Провен. Прирожденные ораторы, эти люди могли смешать карты Филиппа IV, чего тот допустить не мог. Король настоял, чтобы собор перенесли на следующий год. Затем Пьер де Болонья исчез...
Тогда же было объявлено, что Рено де Провен признался в личной приверженности ереси, раскаялся и приговорен к пожизненному заточению. Чтобы окончательно сломить волю обвиняемых, было объявлено о сожжении целого ряда их товарищей. Запылали костры: 12 мая 1310 г. близ крепости Сен-Антуан сожли более полусотни — все они были из числа пожелавших защищать Орден. Еще одно аутодафе произошло в Париже.
Наконец, в октябре 1311 г. начал свою работу и собор. Заседания продлились до весны 1312 г. Папа требовал упразднения Ордена. Отдельные прелаты пытались возражать, но их не слушали. Тем из обреченных, которые еще не отказались от желания защитить Орден, даже не дали слова. 22 мая 1312 г. папа Климент V буллой «Vox in excelso» объявил об окончании деятельности тамплиеров. Филипп мог праздновать победу: значительная часть богатств и владений храмовников отойдут короне.
Впрочем, трагедия еще не закончилась. Ее последний акт сыграли 18 марта 1314 г. на паперти собора Парижской Богоматери. Архиепископ Санский зачитал приговор Великому магистру и приору Нормандии. Оба — как раскаявшиеся еретики — приговаривались к вечному заточению. Далее произошло то, чего никто не ожидал. При огромном стечении народа Жак де Молэ и его собрат Жоффруа де Шарнэ повернулись к толпе и громко объявили о том, что все возведенные против Ордена обвинения являются ложью. Они успели крикнуть, что Орден невиновен, а его устав свят и справедлив.
По законам Церкви данный шаг расценивался как очередное впадение в ересь и обычно карался смертью. Процедура вынесения смертного приговора не заняла много времени. Той же ночью на Еврейском острове Великий магистр Ордена Бедных Рыцарей Храма Соломона Жак де Молэ и приор Нормандии Жоффруа де Шарнэ были сожжены. На зловещей церемонии пожелал присутствовать сам король. Его окружали все те, кто приложил руку к уничтожению тамплиеров. Легенда гласит, что перед смертью объятый пламенем Великий магистр проклял всех виновных в гибели Ордена. В течение года он обещал призвать на Суд Божий и короля, и папу, а также Ногарэ и Мариньи.
По странному стечению обстоятельств это пророчество почти исполнилось. В течение нескольких последующих месяцев скончались и король Филипп IV Красивый, и папа Климент V, и хранитель печать Ногарэ. Мариньи, обвиненный в преступлениях против короны закончил свои дни на виселице в правление следующего короля — Людовика Х.
А как же дело обстояло в других странах? Надо сказать, что столь жестоких гонений не было. Король Англии Эдуард II, получив пресловутое письмо от Филиппа IV, пытался даже поначалу защищать тамплиеров, но под нажимом папы позволил начать следствие. Пытки в ходе расследования применялись крайне редко; не было и казней. Король конфисковал земли Ордена и передал их госпитальерам. Бывшие тамплиеры либо вступили в другие братства, либо сменили сферу деятельности, став лекарями, купцами, ремесленниками. Кто-то решил провести остаток своих дней в замках знатных родственников.
В некоторых средневековых документах встречаются указания на то, что в 1314 г. отряд бывших тамплиеров сражался против англичан на стороне шотландского короля Роберта I Брюса, когда английское войско было наголову разбито.
В германских княжествах тамплиеры грозились взяться за оружие. После упразднения Ордена значительная часть храмовников влилась в состав Тевтонского Ордена, некоторые приняли плащ госпитальеров. Особых репрессий здесь не наблюдалось.
На Пиренеях ситуация развивалась по-другому. В этом регионе духовно-рыцарские ордена издавна играли активную роль в ходе Реконкисты — освобождения полуострова от мусульман. Католические монархи использовали братьев в качестве пограничной стражи, и тамплиеры владели здесь множеством хорошо укрепленных крепостей. Иаков II Арагонский — как и английский король — дал ход следствию исключительно под нажимом Рима. Были проведены аресты, но испанские храмовники отказались мириться с ролью пассивных жертв и заперлись в своих крепостях.
В знак солидарности вместе с ними вооружились добровольцы из ряда известных дворянских фамилий. Для штурма крепостей были привлечены войска. Тамплиеры держались стойко. Так, замок Миравет целый год успешно отбивал штурм за штурмом. Впрочем, осаждавшие не проявляли особого рвения: для многих из них — бывалых воинов — храмовники были вчерашними товарищами по оружию. Кончилось тем, что, несмотря на папскую буллу от 22 мая 1312 г., на Таррагонском соборе 18 октября 1312 г. арагонские тамплиеры были оправданы, а Орден — признан невиновным, хотя его имущество всё же подверглось конфискации. Частично его передали госпитальерам.
Бывшим братьям в качестве компенсации определили пожизненную пенсию. В Португалии тамплиеров тоже оправдали, а Орден переименовали в Орден Христа. Любопытно, что членами этой организации в последствие стали Васко да Гама, а также принц Энрике Мореплаватель.
Такова судьба некогда могущественной духовно-рыцарской организации. Тамплиеры были сметены с исторической арены, как только они потеряли реальную ценность для власть предержащих. Заметим, что преследования были сведены до минимума только в тех регионах, где Орден продолжал играть в глазах монархов позитивную роль, либо там, где влияние Ордена было фактически неощутимым.
В известной степени процесс над тамплиерами — это первое широкомасштабное политическое преследование, в ходе которого методы судебного разбирательства были использованы для уничтожения противника. Храмовники не виноваты, что со временем их образ стал окутывать туман зловещей таинственности и чертовщины. Само развитие темы — Восток, мистические обряды, сокровища и преступления — создавало простор для разного рода домыслов — добросовестных и спекулятивных.