исторический портрет

Ольга КУЗЬМИНА,
Александр БЫКОВ

МИТРОПОЛИТ КИПРИАН:
портрет на фоне эпохи

Окончание. Cм. 22/2001.

Цель уже оправдывает средства.
1384—1389

Весной 1384 г. «пришел из Царьграда в Киев Дионисий епископ, его же поставили в Царьграде митрополитом на Русь (выходит, на всю Русь? — авт.); и помышлял от Киева идти на Москву, хотя быть митрополитом на Руси».
«И задержал его киевский князь Владимир Ольгердович, говоря ему: Пошел ты на митрополию в Царьград без нашего повеления». Это доказывает, что Дионисий претендовал и на литовскую часть русской православной Церкви. В Киеве он собирался заявить о своих правах и передать Киприану вызов в Константинополь, где патриарх должен был его низложить. Киевский князь решил иначе. С согласия или при попустительстве Киприана, он арестовал Дионисия, и тот пробыл в заточении до самой смерти (15 октября 1385 г.).
Итак, что совершенно логично, в круговороте политической борьбы Киприан начинает действовать методами своих политических противников. Он больше не надеется на правду. Авторитет патриарха рухнул в его глазах еще в 1380 г. С тех пор он считает, что на земле над ним нет больше судьи. Киприан принимает от Дмитрия, нарушая таким образом постановление вселенского собора, московскую митрополию. В 1382 г. он не пытается предотвратить избиение не вступившихся за него перед толпой московских священников. Теперь он не вмешивается в действия киевского князя, когда тот отправляет в заточение законно утвержденного митрополита — Дионисия. Это — поступки жесткого и прагматичного политика.
Зимой 1384/85 гг. в Москву приехал Феодор Симоновский. Тогда же здесь появились послы от патриарха. Они расследовали дело Пимена, признали все обвинения против него правильными «и извергли его из церкви».
«…Пимен, изверженный из той церкви, бежал оттуда [из Руси?], сложил с себя монашеские одежды, надел мирские и, после долгих скитаний с места на место, достиг Царствующего града». Бывшему митрополиту не полагалось ныне даже монашеского одеяния. Он передвигался без прежнего сопровождения, и ему приходилось заботиться о собственной безопасности самому, задерживаясь, как это делали в то время странники и паломники, до появления надежных попутчиков. Не исключено, что Пимену очень не хотелось встречаться со своими кредиторами-генуэзцами. Ведь долги, сделанные им в Царьграде, Дмитрий Донской пока не оплатил.
В Константинополе экс-митрополиту пришлось ждать возвращения патриарших эмиссаров, которые из Москвы отправились еще и в Киев, дабы передать Киприану вызов патриарха. Тот ехал в Константинополь неохотно: «Мне не хотелось от своих детей [т.е. паствы] нигде бывать. Да что делать! Кто определил мне труд путный [дорогу] в сие время? Господь да подаст ему [видимо, Киприан имеет в виду патриарха] познать истину… А лживого человека и льстивого Бог объявит».
Киприан уже не верит, что из этой поездки будет какой-то толк. Ему не хочется бросать важные дела, требующие его присутствия.
В это время Дмитрий Иванович предпринимает попытку сблизиться с Ягайло. Сохранились сведения о договорах 1384 г. Содержание первого таково: «Докончальная грамота великого князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Владимира Андреевича с великим князем Ягайлом из братьею его и со князем Скиригайлом и со князем Корибутом; и против того другая грамота [второй экземпляр — «противень»] великого князя Ягайла и братьи его Скиригайла и Корибута, как они докончали и целовали крест великому князю Дмитрию Ивановичу и брату его князю Владимиру Андреевичу и их детям, лета 6902 году».
Второй договор был предварительным и предусматривал брак Ягайло с дочерью Дмитрия Донского при условии подчинения литовского князя верховной власти князя московского и признания православия государственной религией Великого княжества Литовского. К 1384 г. часть правящих слоев Великого княжества Литовского осознала свою неспособность самостоятельно отстаивать целостность государства. Они искали твердой опоры в своих соседях. Существовал скромный выбор: либо Москва, либо Польша. Предварительные договоры с Москвой так и не были реализованы. Вместо этого в 1386 г. состоялась Кревская уния с Польским королевством.
Киприан возвращается на Русь только летом 1387 г. и сразу же окунается в политическую жизнь. В 1386 г. из Орды бежал старший сын Дмитрия Ивановича Василий. И «прибежал … в Подольскую землю, в Великие Волохи к Петру Воеводе [валашскому]». Побывал наследник московского стола и в Литве, т.к. осенью 1387 г. великий князь Дмитрий Иванович посылал «бояр своих старейших навстречу сыну своему князю Василию в Полоцкую землю».
При содействии Киприана Витовт и Василий заключают тайный союз. Тогда же совершается обручение дочери Витовта, Софьи, и Василия Дмитриевича.
В 1387—1388 гг. вокруг Витовта складывается антиягайловская коалиция, в создании которой принимает активное участие митрополит Киприан, отказываясь тем самым от сотрудничества с Владимиром Ольгердовичем Киевским, признавшим власть именно Ягайла.
Затем Василий возвращается в Москву, а с ним туда приезжают «князи Ляшские и паны, и Ляхи, и Литва». В более поздних летописях также указывается, что с князем Василем на Москву приехал и митрополит Киприан, «и не принял его князь великий».
Дмитрий опять не оценил проделанной Киприаном работы по объединению двух государств.
Между тем в Константинополе в отсутствие Киприана происходили очень интересные события. Феодор Симоновский, посланный в Византию великим князем Дмитрием с обвинениями против Пимена, неожиданно находит общий язык с митрополитом и бежит с ним из Константинополя на азиатский берег Босфора. Уговорам императора и патриарха вернуться они «не вняли, но, убежав к туркам и найдя у них поддержку, осыпали многими ругательствами и царство и Церковь», а затем «со всей поспешностью пустились в путь, ведущий на Русь».
Видимо, ни сил, ни терпения, чтобы выносить долее константинопольское издевательство над здравым смыслом у конкурентов уже не было. Возмущение творящимся в Константинополе безобразием примирило бывших врагов. Пимен даже рукоположил Феодора в архиепископы. Отныне Феодор был уже не первопресвитер Симоновский, а архиепископ Ростовский. При этом Феодор умудрился сохранить хорошие отношения с Киприаном.
Пимен вернулся в Москву 6 июля 1388 г. А в феврале 1389 г. в Константинополе сменился патриарх. Новый — Антоний — был давним покровителем Пимена. В тот же месяц им было принято решение об окончательном (не требующем даже явки на суд) низложении великорусского митрополита Пимена и о восстановлении Киприана в звании митрополита Киевского и всея Руси: «А чтобы митрополитом Киевским и всея Руси был и именовался кир Киприан, который до конца своей жизни будет обладать ею и всем ее приходом … как настоящий архиерей всея Руси, не по имени только, но и на самом деле. Таковы будут и все после него митрополиты русские… И этот порядок пусть нерушимо соблюдается отныне и впредь во все веки».
13 апреля 1389 г., видимо, получив извещение из Константинополя, Пимен втайне от князя покинул Москву. Перед отъездом он запасся деньгами «церкви оные богатства много собрал — одни от поставлений [на должности в церковной иерархии] беззаконных, другий от церковных митрополичьих сборов с епископий, и еще от священных приложений, и святительских ризниц, кое-что и от неких взаймы взяв…» Митрополит торговал церковными должностями, занимал у кого только мог и просто грабил собственные церкви. Практика по тем временам рутинная, но в данном случае преступная, ибо права Пимена были весьма и весьма сомнительны.
На эти деньги он мог рассчитывать подкупить священный собор. Но напомнили о себе старые долги. Около Азова его корабль был задержан кредиторами-генуэзцами, которые забрали у Пимена всё, собранное им на Руси.
Свое финансовое положение Пимен поправил за счет Феодора Ростовского, с которым повстречался в Кафе. Видимо, Пимен сумел убедить генуэзцев в том, что, став митрополитом, он сумеет полностью расплатиться с ними. И генуэзцы начинают действовать в его интересах: Феодора хватают, грабят, сажают в тюрьму и пытают. А Пимен, с деньгами Феодора, едет дальше в Константинополь.
Сразу по приезде явиться в патриархию Пимен не решился. Поэтому Киприан и вырученный им из темницы города Кафы Феодор успели прибыть в столицу и подать на своего обидчика жалобу. Судя по дальнейшему поведению Пимена, можно предположить, что пережитые потрясения сказались на его рассудке. Он трижды отказался явиться в суд, был осужден заочно и отлучен от церкви. Умер он в сентябре 1389 г. в Халкидоне. А 1 октября Киприан со спутниками уехал на Русь.
К этому времени (19 мая 1389 г.) в возрасте 40 лет умирает Донской. 6 марта 1390 г. Киприан явился в Москву, «и прекратился мятеж в митрополии, и стала единой митрополия Киева, и Галича, и всея Руси».

В двух шагах от мечты.
1390—1400

Часы в Московском Кремле
Часы в Московском Кремле

К этому времени великим князем Владимирским, согласно завещанию Дмитрия Ивановича, стал 17-летний Василий Дмитриевич. Его права не для всех были бесспорны. Есть сведения, что Владимир Андреевич Храбрый также предъявил свои претензии на великокняжеский стол. Орда же Василия признала — на вокняжении присутствовал «царев посол» Шихмат. А конфликт с Владимиром уладили путем некоторых территориальных уступок при посредстве Сергия Радонежского.
На западе Руси в это время было неспокойно. Недовольные политикой Владислава-Ягайло многие литовские князья практически начали войну против поляков и поддерживающих Ягайло литовцев. Во главе вооруженной оппозиции встал сын Кейстута, Витовт, пользовавшийся поддержкой немецкого Ордена и нового московского князя. В начале 1390 г. состоялась свадьба Василия Дмитриевича и Софьи, дочери Витовта. Венчал молодых митрополит Киприан.
Но и Ягайло не сидел сложа руки. В 1389 г. в Новгород приехал князь Семен-Лугвений Ольгердович. Он был принят новгородцами «с честию» и за эту честь дал брату своему королю Ягайлу следующую запись: «Так как господин Владислав, король польский, литовский, русский и иных земель многих господарь, поставил нас опекуном над мужами и людьми Великого Новгорода, то мы королю и Ядвиге королеве вместе с новгородцами обещались и обещаемся, пока держим Новгород в нашей опеке, быть при короне Польской и никогда не отступать от нее». Так намечался новый раскол общерусской митрополии. Кроме того, не было порядка и внутри церкви.
Киприану пришлось решать все эти вопросы разом.
Летом 1390 г. Киприан в сопровождении двух митрополитов-греков, патриарших уполномоченных — Матвея Адрианопольского и Никандра Ганского, совершает поездку в Тверь для расследования многолетней вражды между тамошним епископом Евфимием Висленем и князем Михаилом Александровичем. В Твери его приняли весьма торжественно. «И встретил внук князя великого, князь Александр, за 30 верст от града, митрополита с боярами с великою честию. На другой день старший сын князя великого, князь Иван, встретил его за 20 верст от града... И в день субботний по вечерне встретил сам князь великий митрополита на Починке за 5 верст от града с боярами с великою честию».

Митрополит Пимен плывет в Царьград. 1389 г.
Митрополит Пимен
плывет в Царьград. 1389 г.

Три дня прошли в мирских и церковных празднествах. Торжественные службы в кафедральном соборе сменялись роскошными приемами в княжеском дворце, доверительными беседами Киприана с князем Михаилом. Целью приезда Киприана было удержание Твери в сфере своего влияния. Влиянию этому препятствовало, с одной стороны, стремление Ягайло подчинить себе Тверь, а с другой — распространение в городе ереси стригольников.
По жалобам, поступившим на Евфимия, состоялось судебное разбирательство. Судя по Никоновской летописи, собор, возглавляемый Киприаном, в первом рассмотрении не нашел оснований для отстранения Евфимия от сана. Киприан «повелел епископу Евфимию пребывать просто, кроме священных [пока не исполняя обязанностей архиерея], пока еще [митрополит] расследовав, размыслит». Однако, «князь великий же начал просить иного».
Киприан попытался сохранить Евфимия: «Много же смирял и в любовь вводил великого князя со владыкою его Евфимием, и не было мира и любви, но еще более вражда и брань великая поднималась».
Тверской князь обвинил Евфимия в каких-то новых и притом особенно тяжелых преступлениях: «...тогда же потом и иные многие клеветы сотворил на Евфимия владыку Висленя, тяжкие очень и не совместимые [c cаном] и была вражда и брань очень зело, и при этом много смутился Киприан митрополит и не смог утолить [их] вражды и сотворить мир и любовь».
Похоже, что Киприан движения стригольников не преследовал, в отличие от армянской ереси, которую митрополит в одной фразе заклеймил как ересь, превосходящую все остальные по своей «гнусности».
Евфимия еретиком он не признал (подробный анализ воззрений Евфимия изложен в книге А.И.Клибанова «Реформационные движения в России». М., 1960). Киприан лишь под давлением тверского князя и бояр убрал его с епископии, однако никак не стал наказывать и оставил жить при себе в Чудовом монастыре. На епископство же Киприан назначил инока Печерского монастыря Арсения. Однако Арсений как пришел из Москвы с Киприаном, так и вернулся с ним в столицу, «боясь владычество принять в Твери, видя там вражду и брань многую, и смутился, и ужаснулся».
На соборе «были клеветы многие на Евфимия владыку Тверского, все восстали на него клевеща, и архимандриты, и игумены, и священники, и иноки, и бояре, и вельможи, и простые. Таким образом, против Евфимия выступали в том числе и власть имущие. Причем выступали единодушно. Казалось бы, его наместник — Арсений — мог рассчитывать на их поддержку. Однако он отказывается от высокого поста, — значит, не верит, что тверская знать сможет защитить его от гнева толпы. Налицо конфликт между властью и простым людом, защищавшем, скорее всего, владыку. Михаил Тверской пытался погасить недовольство при помощи авторитета митрополита.
Встав на сторону тверского князя, публично осудив и казнив Евфимия, Киприан мог бы оказать Михаилу существенную помощь. Но он счел, что князь сам должен налаживать свои отношения с подданными и не захотел приносить Евфимия в жертву.
Вынужденый всё же снять Евфимия, Киприан не оставил нового епископа в Твери. Для поставления Арсения в епископы ему понадобился вторичный приезд в этот город — уже в сопровождении двух греческих митрополитов и четырех русских епископов.
В начале 1390-х гг. обострились отношения Москвы с Новгородом. Новгородцы отказали Киприану в «месячном суде» — праве пересмотра митрополичьим судом решений суда новгородского архиепископа во время совершавшихся раз в 4 года месячных поездок митрополита или его уполномоченных в Новгород.
В это же время молодой великий князь не мог добиться от Новгорода выплаты очередного «черного бора». «Началось розмирие князя Василия Дмитриевича с великим Новгородом из-за грамоты, что записал Великий Новгород, грамоту к митрополиту не звать на Москву [новгородцев для решения их дел]». В 1391 г. Киприан приехал в Новгород и две недели уговаривал горожан «разодрать» [разорвать] документ. Те отвечали в один голос: «Целовали мы крест заодно, грамоты пописали и попечатали, и души свои запечатали».
Митрополит отвечал: «Целованье крестное с вас снимаю, у грамот печати порву, а вас благословляю и прощаю, только мне суд дайте, как было при прежних митрополитах», но понимания не нашел. Митрополит уехал «с большим гневом» и отлучил город от церкви. Великокняжеское войско вступило в новгородские пределы. Не выдержав двойного натиска, республика уступила.
В 1391 г. Василий I отправился в Орду и купил там ярлык на княжество Нижегородское, которое несколько раньше там же выпросил себе Борис Константинович. Присоединив с помощью татар Нижний и Городец, Василий Дмитриевич был заинтересован в том, чтобы подчинить их непосредственно Москве и в церковном отношении. Киприан отнял города у суздальского епископа и включил в свою митрополичью епархию. Оскорбленный архиерей жаловался патриарху. Явившиеся на Русь в 1393 г. послы из Константинополя решили дело в пользу митрополита и великого князя.
Успехи Киприана и Василия Дмитриевича благоприятно сказались на положении Витовта в Литве. В 1392 г. между Ягайло, Скиргайло и Витовтом заключается соглашение, суть которого — прекращение войны, раздел Литвы на сферы влияния и признание Витовта наместником Ягайло в Литве. После этого в 1392—93 гг. войска Витовта и Ягайло уже совместно сражаются с Дмитрием-Корибутом и другими князьями, не признавшими соглашения.
25 октября 1392 г. умер Сергий Радонежский. На Руси теперь не осталось церковных деятелей, столь же авторитетных, как Киприан.
Он начинает восстанавливать привилегии, которыми пользовалась церковь при митрополите Алексии. Сохранилась его договорная грамота с великим князем Василием I «о домах о церковных, и о волостях, и о землях, и о водах, и о всех пошлинах о церковных».
Есть основания утверждать, что в 1402 г. митрополит добился от великого князя подтверждения целого комплекса княжеских уставов в отношении Церкви и во время своих епархиальных объездов заботливо снабжал местное духовенство документами, подтверждающими церковные привилегии.
Киприан не забывал наблюдать и за практическим осуществлением этих привилегий. Известна его грамота, воспрещавшая любому князю «вступаться» в село Весьское, принадлежность которого владимирскому монастырю Рождества Богородицы Киприан доказывал, ссылаясь на «старые грамоты» великих князей. В целом же дух стяжательства митрополиту присущ не был.
Митрополия при нем не получала ни значительных земельных пожалований от великого князя, ни богатых вкладов от частных лиц. Экономическое могущество укреплялось в основном за счет восстановления былых прав и льгот. Состав земель улучшался посредством «мен». Так, была у великого князя богатая Карашская волость в Ростовском уезде. Взамен князь получил митрополичий городок Алексин — важную крепость на Оке, где тогда проходила граница со степью.
Особое внимание уделял Киприан налаживанию внутрицерковных порядков. При нем продолжалось интенсивное распространение общежительного монастырского устава, был принят ряд мер для повышения «квалификации» духовенства, началось приведение русских богослужебных книг в единообразие путем сверки их с новейшими константинопольскими образцами. Киприан вновь и лично перевел с греческого языка Служебник, не обязывая всех использовать только свой текст. Лишь в приписке читаем указание, что переписчик не должен изменять ни одного слова, ни одной даже черты. Известно, что копии с этого Служебника действительно снимались вплоть до XV в. Кроме того, из послания митрополита Киприана к псковскому духовенству известно, что он отправил во Псков верные списки литургии и других церковных служб: крещения, браковенчания, освящения воды, обряда православия, совершаемого в первую неделю Великого поста, а также обещал исподволь переписать и переслать и нужные книги.
То, что делал Киприан для псковского духовенства, он мог делать и для других епархий, а тем более для церквей своего непосредственного подчинения.
Около 1393 г. «...приехали на Москву три татарина ко князю великому в ряд рядиться [заключать соглашение] и били ему челом, хотя ему служить... и восхотели креститься … и звонили во все колокола, и собрался едва не весь град, и сошли на реку Москву, был там князь великий … и там на реке Москве сам митрополит крестил их … и наречены были Онания, Озария, Мисаил, и была радость велика в граде Москве».
Символика имен, полученных татарскими вельможами при крещении, может быть объяснена по-разному. Согласно библейскому преданию во времена вавилонского пленения три юноши: Азария, Анания, Мисаил, взятые ко двору царя Навуходоносора вместе с пророком Даниилом, не подчинились приказу поклониться золотому идолу и были помещены в раскаленную печь, но не сгорели, спасенные ангелом. Смерть самого Навуходоносора означала закат его державы и близкое освобождение пленников. А Даниил предрек конец Вавилонского царства и разделение его на части.
Культ «трех отроков» был известен на Руси и до монгольского нашествия. Но никогда прежде мотив вавилонского пленения и его скорого окончания не был столь актуален, как после Куликовской битвы. Торжественное крещение трех татарских вельмож (при незримом присутствии четвертого имени Даниила — основателя династии московских князей) могло символизировать скорое окончание «пленения» и возрождение «царства Русского».
Вторая трактовка возникает при сопоставлении этого события со «Сказанием о Вавилоне-граде», составленным, по-видимому, между 1393 и 1408 гг. автором «круга митрополита Киприана». Сюжет сказания строится на доставлении тремя послами (греком, русским и грузином) царского венца Навуходоносора византийскому императору Василию. Венец необходим Василию как знамение, символизирующее православный характер его царства. Знамение дается «молитвами» трех «святых отроков» Анании, Азарии и Мисаила, могилы которых находятся в месте обретения двух царских венцов. Исполняет волю Божественного провидения патриарх, возлагая доставленные послами венцы на головы Василия и его супруги.
Мотив богоустановленной власти звучит в сказании предельно ясно, и обряд крещения знатных «выходцев» из Орды, проведенный лично митрополитом и подробно описанный в митрополичьем своде 1408 г., сохранил для нас дату начала замены отчинной легитимности на легитимность богоустановленную.
Киприан в очередной раз показывает себя мастером духовного воздействия на массы. В этот же период он восстанавливает культ митрополита Петра. В «Повести о Петре» Киприан откровенно проводил параллель межу судьбой Петра и своей. Видимо, он верил в свою богоизбранность и заражал этой верой других.
Отношения Киприана с Константинопольской патриархией в это время безоблачны. Около 1398 г. Киприан организовал сбор и отправку крупной денежной помощи — «милостыни» — в Константинополь.
Главными жертвователями выступили московский и тверской князья. Благодарный патриарх прислал в Москву и Тверь иконы византийского письма. Когда Василий запретил поминать императора во время богослужений, патриарх Антоний написал великому князю письмо, убеждая его не противиться этому за литургией в русских церквах. Киприан добился возобновления поминания.
Свои тесные связи с патриархатом он старался использовать и для присоединения к русской митрополии митрополии галицкой. Дважды, в 1392—1393 и 1397 гг., Киприан усиленно хлопотал об этом перед патриархом, но оба раза, несмотря на сочувственное отношение Константинополя к его притязаниям, вынужден был отступить ввиду того, что польский король, во владениях которого находилась значительная часть галицкой митрополии, поддерживал своего кандидата, некоего Иоанна, епископа Луцкого.
Впрочем, Киприан уже не стеснялся брать силой то, что не давалось по праву. С молчаливого согласия патриарха он включил в свою митрополию те епархии галицкой митрополии, которые находились под властью Литвы (Владимир, Холм, Туров), и даже сумел поставить своего епископа в одну из двух оставшихся епархий — Перемышль.
Единство русской митрополии поддерживалось до конца жизни святителя. С этой целью он часто совершал длительные поездки по юго-западным епархиям.
В 1394 г., после смерти Бориса Константиновича (бывшего Нижегородского князя), оба его племянника бежали из Суздаля в Орду, чтобы добиться ярлыков на отчину свою — Нижний, Суздаль и Городец. Василий Дмитриевич послал погоню, но их не поймали. С этого момента братья служат ордынским ханам, иногда получая от них ярлыки или небольшую военную помощь, что добавляло головной боли московскому правительству.
В 1394 г. начинается военное противостояние Новгорода с Псковом. Этим довольно длительным конфликтом воспользовалась Москва, принявшая сторону Пскова.
В 1395 г. митрополит Киприан приехал в Новгород вместе с патриаршим послом и запросил суда. Новгородцы суда ему не дали, не подчинившись тем самым самому патриарху. Впрочем, при отъезде митрополит все же благословил владыку Ивана и весь Великий Новгород.
В том же году на берегах Терека Тохтамыш потерпел поражение от войск Тамерлана и вынужден был спасаться в Булгарии. Победитель, поставивший своей целью подрыв могущества Золотой Орды, стал методично уничтожать ее города, оставляя за собой выжженную землю. Великую Русь, которая составляла часть Тохтамышева улуса, ждала та же участь. Тамерлан вошел в русские пределы, взял Елец, пленил его князя, опустошил окрестности и двинулся на Москву. Но до Москвы он не дошел. Постояв в пределах Рязанского княжества 15 дней, «железный хромец» ушел обратно.
Согласно церковной легенде, дабы спасти Москву от нашествия, митрополит Киприан приказал перенести в город икону Владимирской Божьей Матери, «заповедав тогда всем людям поститься и молиться». По преданию, Тамерлану приснился страшный сон, и он увел свои войска.
Несомненно, Киприан был талантливым организатором «чудес». Он устроил пышное мистическое действо. 15 августа икону с великими почестями проводили из Владимира. Вся Москва, во главе с митрополитом встречала икону у стен города. В то же время, к войне были изготовлены как войска Василия Дмитриевича, так и войска Витовта, распустившего слух, что он идет на татар. Таким образом, митрополит всея Руси показал Тамерлану, что, напав на Москву, он будет иметь дело не с остатками тохтамышевых владений, а с силами всей православной Руси. Именно эта демонстрация единства православных князей послужила причиной «страшного сна» завоевателя.
Вскоре митрополит инициировал утверждение нового общерусского праздника — Сретенья иконы Божьей Матери. Таким образом, утвердилась идея богоустановленной власти московского князя. За этим последовало включение благословения Киприана в качестве обязательной формулы в договорные грамоты Василия Дмитриевича с другими князьями.
Витовт, распустивший слух, что идет на татар, и собравший войско, не упустил своего шанса: узнав, что Тамерлан отступает, он напал на Смоленск, захватил его и посадил в городе своих посадников. Старший из смоленских князей, Юрий, остался на свободе и в союзе с Рязанью начал борьбу, которая шла с переменным успехом. Московский князь и митрополит в этом конфликте встали на сторону Витовта.
В 1396 г. Василий вместе с Киприаном «поехал с Москвы в Смоленск видеться с тестем своим Витовтом», праздновал здесь Пасху и вернулся в Москву, а Киприан «оттуда пошел к Киеву и там пребывал полтора года».
Когда рязанский князь снова вошел с полками в землю Литовскую и осадил Любутск, Василий отправил к нему посла и отвел его от того города. В ответ осенью Витовт напал на рязанские владения, проливая здесь, по выражению летописей, «кровь, как воду».
Москва не чинила литовскому князю препятствий: напротив, зять встретил его в Коломне, поднес дары и оказал большую честь.
Митрополит тем временем развил бурную деятельность в самой Литве. Осенью 1396 г. в Киеве состоялась встреча польского короля Ягайла, Витовта и Киприана. Обсуждались проекты объединения сил Польши, Великого княжества Литовского и Московского княжества против Орды, а также возможности заключения церковной унии и включения в состав митрополии Руси Молдавии и части Болгарии. Ягайло отвечал уклончиво, а патриарх Антоний в посланиях к Киприану и к королю назвал проект неуместным и требовал от Ягайла военной помощи Константинополю против турок. Только после этого он соглашался начать переговоры. Планам Киприана не было суждено воплотиться в жизнь.
В 1397 г. московский и литовский правители, объединившись, требуют от новгородцев, чтоб те разорвали мир с немцами. В то же время Витовт, за спиной союзника и зятя, пытался подчинить себе Новгород.
Это стало известно Василию. Великий князь послал бояр и присоединил к своим землям Вологду, Великий Устюг, Волок Ламский и Бежецкий Верх, пообещав защищать их от Новгорода.
В этом же году Киприан через специального посла пригласил в Москву Новгородского архиепископа Ивана. Вместе с владыкой в Москву отправились новгородские послы к Василию Дмитриевичу «мира ради». Князь «миру не дал». А Киприан отпустил в Новгород архиепископа и послов с честью и благословением. Требования новгородцев о возврате захваченных территорий встретили отказ.
Тогда в 1398 г. новгородцы послали войско в Заволочье и с минимальными потерями отняли всё отторгнутое Москвой. Великий князь был вынужден заключить с ними мир «по старине».
А Витовт от своих гегемонических планов не отказывался. Для этой цели он использовал Тохтамыша, когда тот обратился в Литву за помощью: «Похвалялся Витовт, говоря так: пойдем и победим царя Темир-Кутлуя, возьмем царство его, посадим на нем царя Тохтамыша, а сам сяду на Москве, на великом княжении, на всей русской земле». В 1398 г. Витовт обещал помогать Ордену в завоевании Пскова, за что рыцари обязались помогать литовцам подчинить Великий Новгород.
С этого времени наблюдается резкое ухудшение московско-литовских отношений. Василий начинает укреплять связи с Новгородом, Псковом и Тверью, Витовт же посылает в Новгород разметную грамоту (объявление войны).
В 1399 г. князь Семен Дмитриевич (тот самый, что сбежал в Орду) напал на Нижний Новгород вместе с татарским царевичем Ейтяком, у которого было 1000 человек. Бой длился три дня. Город сдался под обещания Семена о том, что грабежей не будет, но татары всё же стали грабить. Семен оправдывался перед горожанами тем, что он над татарами не волен. Потом пришло известие о приближающихся московских войсках, и Семен спешно отступил.

Наказан победой.
1399—1406

Человек с деньгами в руках
Человек
с деньгами в руках

Весь 1399 год прошел для Руси под знаком войны с Ордой. Витовт собирал огромную армию для похода на Сарай и возвращение на ее престол Тохтамыша. Василий Дмитриевич в этом походе не участвовал. Воспользовавшись тем, что основные татарские силы были отвлечены Литвой, он послал большую рать на Болгарию. Были взяты города: Болгары, Жукотин, Казань, Кременчук. Через три месяца войска возвратились домой с большой добычей.
В Киеве Витовт собрал Русь, Литву, Жмудь и Тохтамышевых татар. Были здесь были полки волошские, польские и немецкие. Одних князей летописцы насчитывают до пятидесяти. 18 мая 1399 г. он выступил в поход, но лишь через два с половиной месяца достиг реки Ворсклы, где их уже встречали ордынцы, и потерпел сокрушительное поражение (12 августа).
Тохтамыш первый обратился в бегство, ограбив по дороге много литовских земель. Победители взяли весь обоз Витовта, который едва успел убежать с небольшой дружиной. Татары гнались за ним до самого Киева.
Литовский князь долго не мог оправиться от этого разгрома. Ему пришлось отказаться от своих грандиозных планов. В 1400 г. он заключил с новгородцами мир по старине, в следующем году — Виленскую унию: формальную инкорпорацию Литвы и ее владений в состав Польского королевства.
Итак, с 1390 г. Киприан — полновластный митрополит всея Руси. Его авторитет непререкаем. Его милости ищут, его советам внимают. Он наконец получает то, за что боролся всю предыдущую жизнь, — возможность воплотить в жизнь свою мечту о единстве Руси, основанном не на крови, а на общности интересов, на силе убеждения и дипломатическом искусстве. И ему многое удается. Собственно, со временем ему удается всё, что он задумал.
Приведя к власти в Москве Василия и в Литве Витовта, Киприан добивается мира и сотрудничества между двумя великими княжествами. Совместная внешнеполитическая позиция союзников становится грозной реальностью для соседей. Разворачивает свою армию уже шедший на Москву Тамерлан. Витовт громит извечных врагов Москвы — рязанцев. Москва отнимает территории у непокорного Новгорода.
К 1396 г. Киприан настолько уверен в своих силах, что предлагает немыслимый еще за пять лет до того проект — унию с католической церковью в рамках своей митрополии. Битва на Ворскле — естественное продолжение этой идеи Киприана (вспомним состав войска Витовта). Видимо, Киприан собирал земли как вокруг Литвы, так и вокруг Москвы ради будущего объединенного государства, во главе которого встал бы сын Василия — внук Витовта. Окрыленный своей идеей Киприан не учел только одного: московский и литовский князья были обычными людьми. Они хотели власти себе и сейчас. Самоотверженное служение идее грядущего объединения, столь естественное для митрополита, было им совершенно чуждо. Мечта Киприана рушилась у него на глазах. В 1398 г. испортились отношения Москвы и Литвы, а в 1399 г. «крестовый поход» Витовта закончился сокрушительным поражением.
Киприан вернулся в Москву. Теперь уже навсегда.
После 1400 г. политика Москвы изменяется. Кажется, что правят теперь не Киприан с Василием, а Алексий и Дмитрий Донской.
В 1401 г. Василий Дмитриевич посылает своих воевод искать князя Семена, его жену, детей и бояр. Воеводы отыскали княгиню Александру. Ее ограбили и привели вместе с детьми в Москву, где держали до тех пор, пока ее муж не покорился великому князю. Через пять месяцев Семен умер.
В этом же году владыка новгородский, позванный к митрополиту для святительских дел, оказывается в заточении, где проводит три года.
Великокняжеские полки нежданно появляются в Двинской земле и берут ее «на щит». Василий посылает своих людей и в Торжок, где они захватывают новгородских и их имение, хранившееся в церкви.

Евангелие боярина Федора Кошки
Евангелие
боярина Федора Кошки

Итак, Киприан сам совершает всё то, что в свое время ставил в вину Алексию. Видимо, митрополит понял, что объединить Русь, как он мечтал, может только беспринципная грубая сила, которая действует лучше идей.
Новгородцы заключают с московским князем новый договор на его условиях. В 1402 г. великий князь отпускает новгородских бояр, захваченных в Торжке, а в 1404 г. — тамошнего архиепископа Иоанна. А около 1406 г. в Новгород приезжает князь Петр, брат Василия, которого через два года сменяет еще один брат — Константин.
Вспомним, что в 1389 г. происходит битва на Косовом поле. С 1386 г. в Армении и Грузии ведут завоевательную войну войска Тамерлана. В 1393 г. турки завоевывают Болгарское царство, родину Киприана. В 1394—1402 гг. султан Баязид I несколько раз блокирует и осаждает Константинополь, оказавшийся теперь островком в море азиатских и балканских турецких владений. В 1396 г. страшным поражением в Никейской битве оканчивается антиосманский крестовый поход, возглавленный венгерским королем Сигизмундом. Осажденная турками Византия оказывается в зависимости от католиков.
Киприан не мог отказаться от своей мечты, понимая, что теперь его митрополия остается единственным оплотом православия в мире. Но сейчас он действует, уподобляясь своим светским союзникам и противникам. С волками жить…
Но до конца жизни митрополит не перестает верить в силу слова. Под его руководством пишется первый общерусский свод московского происхождения. В его основе — тверской великокняжеский свод 1305 г., московская летопись Ивана Калиты, летопись митрополита Петра, летописные записи Ростова и Владимира. Включена сюда и написанная самим Киприаном «Повесть о Митяе».
Официальная история, какой она должна быть, с точки зрения Киприана, — такова, на взгляд современного историка (С.К.Соловьева), Троицкая летопись:
«На важнейшие события XIV — начала XV в. сводчик смотрит … с позиций своего патрона, митрополита Киприана. Именно поэтому полная лояльность по отношению к Василию Дмитриевичу соединяется в своде с довольно недоброжелательным отношением к его отцу — Дмитрию Ивановичу».
Особое отношение у Киприана к Ольгерду. Наверное, именно таким виделся митрополиту идеальный правитель единой Руси, о которой он мечтал. «Не столько силою, сколько умением воевал ... во всей же братии своей Ольгерд превзошел властью и саном, поскольку пива и меду не пил, ни вина, ни кваса кислого; и великоумство и воздержание приобрел себе».
Это рассуждение о воздержанности Ольгерда приобретало особенно острый характер в связи с тем, что рядом с ним под тем же самым 6885 г., был помещен рассказ о сокрушительном поражении, понесенном русским (суздальско-московским) войском от татарского царевича Арапши на реке Пьяне. Разгром стал следствием легкомыслия и невоздержанности воевод: «А где наехали ... мед или пиво и испивали допьяна без меры, ездят пьяные, поистине за Пьяною пьяны».
Похоже, что сводчиком Троицкой летописи был уже известный нам тверской епископ Арсений. На это указывает то, что летопись заканчивается 1408 г., когда он умер, а также характер его отношений с Киприаном и Михаилом Тверским: «Рассказывая о том, как во время нашествия Едигея в 6916 г. Василий I попросил у тверского князя Ивана Михайловича помощи, а Иван Михайлович, “не хотя ни сего сотворить, ни изменить крестному целованию и давнему миру с великим князем”, пошел к Москве “не в многой дружине” и не дойдя, вернулся в Тверь, летописец явно одобряет это “премудрое коварство”: “Ни Едигея не разгневал, ни великому князь погруби. Это сотворил по-умному...”».

Cвятой митрополит Алексий с житием (икона)

Cвятой митрополит Алексий
с житием (икона)

В Троицкую летопись была включена и прощальная грамота Киприана, написанная им за четыре дня до смерти. По завещанию эта грамота была прочитана у его гроба.
«Во имя Святой и Живоначальной Троицы, я грешный и смиренный Киприан митрополит вижу, что постигла меня старость, впал в частые и различные болезни, ими же теперь одержим, человеколюбно от Бога казним грехов моих ради; болезней на меня умножившем, возвещая о моем ничтожестве; разве только смерть и страшный Спасов суд, достойно рассудит [обо мне]...
...Благородному же и христолюбивому в Святом Духе возлюбленному сыну моему, великому князю Василию Дмитриевичу всея Руси даю мир и благословение и последнее целование и с его матерью, и с его братьею, и с его княгинею, и с его детьми, и с их княгинями, и с их детьми. Также и всем великим князьям русским даю мир и благословение и последнее целование и с их княгинями, и с их детьми. Также и всем князьям местным с княгинями и с детьми оставляю мир и благословение. Также и боголюбивым епископам нашей Церкви в Русской митрополии, прежде преставившимся и еще живым, даю им благословение и прощение и любовь, а от них того же прошу и сам получить. Священноинокам же и всему священническому чину и которые у престола Господня служат, всем даю прощение и благословение, и любовь. Благочестивым же князьям великим и малым и всем прочим, прежде преставившимся в мои годы, также даю прощение и благословение, и молюсь Господу Богу да простит им все согрешения, и те, которыми как человеки согрешили. Боярам же великим и меньшим и с женами и с детьми их, и всему христианскому народу оставляю мир и благословение им. Инокам же всем вкупе, которые в различных местах живут, и всему причту церковному, мир оставляю и благословение. Если же на кого епитимью наложил, или невниманием или виною, а не поискал он разрешения, и в том забытьи учинилась ему смерть, или кого учил, а он ослушался, все они о Святом Духе разрешены и прощены, и благословенны, и молюсь человеколюбцу Богу, да отпустит им [грехи].
...А душу свою и дом Святой Богородицы приказываю о Святом Духе возлюбленному сыну своему, великому князю Василию Дмитриевичу всея Руси, как он попечалуется, также и бояр своих, и слуг своих, и молодых людей, от мала и до велика, как пожалует и поблюдет. А мир и благодать и прощение от Господа Бога нашего Ииcyca Христа с всеми вами и мое благословение. А писана грамота cия у трех святителей, месяца сентября в 12 день ... в лето 6915».
В прощальной грамоте митрополит называет Василия князем всея Руси. И на смертном одре он не изменил своей мечте:
— Я всех прощаю, и прошу вас простить меня, но… я всё делал правильно.
16 сентября 1406 г. умер митрополит Киевский и всея Руси Киприан. Уходя «в страну, где “несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание”», он, как и Алексий, не назвал кого-либо своим преемником.

TopList