Михаил ЦИПОРУХА

Древние индийские мореходы на Великой муссонной дороге

...Прошло десять веков со времени заката хараппской цивилизации, в жизни которой значительную роль играли мореплавание и морская торговля, и в Древней Индии вновь возродилось мореходство. Примерно с VIII—VII вв. до н.э. индийские моряки стали активными участниками освоения пути, связывавшего древнейшие очаги цивилизации в Египте, Аравии, Месопотамии с азиатским Юго-Востоком — с Бирмой, Камбоджей, Вьетнамом, Суматрой и Явой, а затем и с Южным Китаем.

Этот древний торговый путь отечественный историк Я.М.Свет назвал «великой южно-азиатской муссонной дорогой». «Главным связующим звеном этой цепи была Индия, родина отважных и предприимчивых мореплавателей, которые освоили колоссальные водные пространства Индийского океана и его западных и восточных морей»¹.

Обнаруженные при раскопках в Индии предметы роскоши и повседневного быта наглядно свидетельствуют о тесных связях населявших субконтинент народов с Восточным Средиземноморьем на протяжении почти всего I тысячелетия до н.э. Через Персидский залив индийские товары поступали в гавани Южной Месопотамии. Вероятно, уже в VIII—VII вв. до н.э. индийские суда заходили в порты Красного моря, а в VI—IV вв. до н.э., когда властители Персидской державы Ахемениды владели всем Ближним Востоком и Египтом, индийские купцы регулярно плавали в Вавилон.

Именно об этих плаваниях рассказывается в буддийском сказании «Вавилон джатака», где описано, как индийские купцы привезли в Вавилон (Баверу) павлинов.

В глубокой древности начались дальние плавания индийских судов в восточном направлении. В старинных китайских хрониках обнаружено краткое сообщение о посещении в VII в. до н.э. китайского порта иноземными купеческими судами. Отечественные историки географических открытий И.П.Магидович и В.И.Магидович считают, что в хронике явно приведен перечень индийских товаров. Они утверждают, что, вероятнее всего, упомянутые в хрониках суда прибыли из Индии².

Известный историк географических открытий Р.Хенниг также считает, что еще ранее 300 г. до н.э. существовали морские связи между расположенным в долине Ганга могущественным государством основателя династии Маурьев Чандрагупты и Южным Китаем, откуда вывозили шелк³.

Судя по древним китайским хроникам, китайцы в то время не заплывали южнее острова Хайнань и северновьетнамских портов. Значит, наиболее вероятно, что морские связи Индии с Китаем осуществлялись на индийских судах.

В Древней Индии в I тысячелетии до н.э. мореплавание развивалось, вероятнее всего, на основе традиций речного судоходства.

Известно, что государство Косала в VI в. до н.э. утвердило свой контроль над Гангом, захватив порт Каши (Бенарес). О значении этого речного порта свидетельствует то, что после его захвата государство стало называться Каши-Косала.

В то время наиболее предприимчивые и отважные из купцов Каши плавали на своих судах с грузом хлопчатых тканей и других текстильных изделий, а также соли до устья Ганга и затем выходили в море, двигаясь вдоль берега на юго-восток и юго-запад⁴.

Мы находим многочисленные свидетельства о развитии индийского мореходства с VII в. до н.э. в древних санскритских текстах. В «Ригведе» («3нании гимнов») — древнейшем письменном источнике, созданном в ХI—Х вв. до н.э. и записанном позднее, в VII в. до н.э. (когда предположительно возникла письменность в Северной Индии), — уже упоминаются стовесельные суда⁵.

А это суда довольно значительных размеров. Для того чтобы разместить на борту 50 гребцов, длина судна должна быть не менее 40—50 м. Даже если считать, что наличие 50 гребных весел с каждого борта являлось поэтическим преувеличением, можно заключить, что создавшие «Ригведу» древние индийцы были знакомы со сравнительно длинными многовесельными судами.

Согласно древнеиндийской традиции, выходцы из Пенджаба во главе с Виджаей снарядили в VI—V вв. до н.э. целую флотилию, которая проследовала на юг, к Шри-Ланка. Иммигранты, высадившись на сушу, захватили самые удобные территории на севере и юге острова, а местное население, стоявшее на более низкой ступени общественного развития, оттеснили в горные районы.

В «Дхарма-сутре», состоящей из ряда самхит (собраний, сборников), для варны брахманов устанавливается суровый запрет на плавание в заморские страны. При этом древний автор (видимо, уроженец Южной Индии) указывает, что в северных районах такие плавания часты и не являются чем-то знаменательным.

В более поздних самхитах этот запрет уже не так категоричен. В тех из них, которые составляют законы Ману, зафиксированы правила страховки грузов, перевозимых по морю. Сообщается об особой кастовой группе, члены которой были заняты исключительно морской торговлей.

В Врихатсамхите излагаются даже основы древнего морского права, дополняющие указания, которые содержатся в других текстах.

О заморских плаваниях говорится и в эпической поэме «Махабхарата» («Великая война Бхаратов»). В другой эпической поэме, «Рамаяна» («Подвиги Рамы»), приводится немало географических сведений. В поэме царь обезьян Сугрива посылает своих слуг на поиски похитителя супруги Рамы — героя поэмы и друга обезьяньего царя. Сообщая своим слугам о восточном и южном маршрутах поисков, Сугрива упоминает о стране Кошакара. Средневековые комментаторы поэмы отождествляли эту страну с Землей шелковичных червей — Китаем. В описании маршрутов фигурируют острова Явадвипа (Ява) и Суварнадвипа (Золотой остров; вероятно, Суматра).

Некоторые сведения о морских плаваниях древних индийцев приведены в «Пуранах» («Книгах древности») — канонических текстах индуизма, созданных, как и «Махабхарата», в последних столетиях до нашей эры. Этот текст косвенно подтверждает факты колонизации индийцами стран Юго-Восточной Азии.

Развитию мореплавания в конце I тысячелетия до н.э. способствовали изменения в индийском обществе. В то время в империи Маурьев основной религией стал буддизм, характерными особенностями которого были отрицание деления людей на касты, поощрение контактов с другими народами и веротерпимость.

Все эти факторы способствовали поискам новых торговых партнеров и плаваниям индийских купцов IV—III вв. до н.э. вдоль всего побережья Индокитая, в том числе и на юге, у полуострова Малакка.

Индийские купцы проникли на Суматру и обследовали ее вплоть до южной оконечности. Затем они появились на острове Яве и ходили по Яванскому морю. Впоследствии они открыли Камфарный остров (Калимантан), проследили его северное побережье на протяжении более 600 миль и достигли острова Лусон, крупнейшего в Филиппинском архипелаге.

При археологических раскопках на Лусоне обнаружены ножи, топоры, дротики, бусы из стекла и полудрагоценных камней явно индийского происхождения, датируемые концом I тысячелетия до н.э. Всё это подтверждает, что торговые контакты между Северными Филиппинами и Южной Индией начались в глубокой древности⁶.

С распространением в Индии буддизма стали складываться собрания притч-джатак, в которых излагалось учение Будды и описывались события его жизни. В джатаках нередко встречаются описания морских плаваний, совершаемых под управлением искусных кормчих. Вот один из подобных рассказов из Джатака-мала (Джатака Супарага), написанный в Индии на санскрите и пали в начале нашей эры.

«Бодисатва [земное воплощение Будды] был в ту эпоху совершенным кормчим; он знал течение звезд и никогда не испытывал ни малейшего затруднения в ориентировке; удивительно ведал цену предчувствиям обычным, случайным или чрезвычайным; не пренебрегал временем счастливым или неудачным; он различал области океана по рыбам, цвету воды, состоянию дна, птицам, горам и другим признакам; имел прекрасную память и полное самообладание; переносил зной, холод, дожди, усталость; обладал неслабеющим вниманием и сильным характером; вследствие своей способности управлять кораблями и приводить их по назначению он был предметом домогательства купцов. Так как ему удавались все его путешествия, его прозвали Супарага — благополучно достигающий другого берега»⁷.

В палийском варианте этого рассказа («Суппарака-джатака») Бодисатва-кормчий, уроженец крупного торгового порта Бхарукачкха на побережье Комбейского залива в Западной Индии, получает при рождении имя Суппарака-кумара (Счастливо достигающий берега) и к 16 годам становится самым искусным моряком в царстве Бхару. В море он слепнет и из-за потери зрения удаляется на покой.

Но слухи о его мастерстве доходят до далеких земель, и в Бхарукачкху являются купцы из заморской земли. Слепой кормчий ведет их корабль через четыре неведомых моря и приводит его в страну Валабху (по мнению Я.М.Света, это устье р. Иравади в Бирме)⁸.

Ясно, что именно такими знаниями, характером и способностями должны были обладать образцовые кормчие, которых, видимо, хватало в портах древней Индии.

Установлено, что в IV—III вв. до н.э. индийские купцы плавали к берегам Южной Аравии, а во II в. до н.э. совершали регулярные морские путешествия в Египет и Восточную Африку (в Эфиопию и Мозамбик). В связи с этим Я.М.Свет обоснованно считает, что индийские кормчие за два, а может быть, и за три века до грека Гиппала (конец II или начало I в. до н.э.) научились использовать сезонные муссонные ветры при плавании в открытом море. Это позволило проложить торговый путь из Индии в гавани Южной Аравии и в египетские порты на Красном море Миос-Хормос (Мышиную гавань) и Беренику напрямик через океан.

Очень вероятно, что индийцы плавали и вдоль сомалийского побережья на юг, к Софале и Мозамбику. Подтверждением служат находки в Зимбабве монет греко-бактрийских царей II в. до н.э. Держава этих монархов располагалась на территории Средней Азии, Афганистана и Северной Индии.

Из гаваней Южной Индии при следовании в Египет суда шли прямо на остров Сокотру — Диоскориду античных источников, Сукхаджарадвипу (Счастливый остров) в индийских рукописях. Плавания на запад выполнялись обычно в декабре, когда устойчиво дул северо-восточный муссон.

Переход из Южной Аравии к портам западного побережья Индии продолжался обычно 30—40 суток. Из Египта суда выходили в июле, чтобы использовать летний юго-западный муссон.

Я.М.Свет считает даже, и не без весомых оснований, что именно индийцы были учителями и наставниками египетских греков в части плаваний через Аравийское море в Индию. Об этом свидетельствуют обстоятельства плавания в Индию грека Эвдокса из Кизика, посла при дворе египетского правителя Птолемея VII Эвергета (145—116 гг. до н.э.).

В 120 г. до н.э. Эвдокс встретился в Александрии с индийским моряком, чей корабль потерпел аварию у берегов Красного моря. Этот моряк помог Эвдоксу доплыть на специально снаряженном корабле до Индии, а затем благополучно вернуться в одну из египетских гаваней. Ясно, что индийские моряки обучили Эвдокса искусству использования муссонных ветров для плавания через Аравийское море.

В Индии Эвдокс узнал о возможности плавания вокруг Ливии (Африки). Он вторично добрался на корабле до Индии, а возвратившись в 115 г. до н.э., попытался осуществить плавание в Индию вокруг Ливии. Эвдокс отплыл в Гадес (Кадис на южном побережье Пиренейского полуострова) и далее двинулся на юг вдоль берегов Африки. Правда, так и не установлено, до какого пункта побережья Западной Африки он смог добраться.

Во II в. до н.э. основными гаванями на северо-западном побережье Индии были Бахардипур (Барбарикон античных авторов), расположенный в устье Инда, и Бхарукачкха (Баругази или Баругасы в античных источниках), в Камбейском заливе. Через эти гавани осуществлялась торговля Индии с Аравией, греко-римским Египтом и — через последний — со всеми странами Средиземноморья.

Античный автор, вероятнее всего греческий купец из Александрии, которого в исторической литературе называют Псевдоарриан (по имени древнегреческого историка II в. н.э. Арриана, которому ранее приписывали цитируемое далее сочинение), в I в. н.э. довольно красочно описал кипучую торговую деятельность в порту Бхарукачкха:

«В этот торговый пункт ввозится вино, особенно италийское, лаодикийское [Лаодикея — город в Сирии] и арабское, затем медь, олово, свинец, кораллы, хризолиты, одежда простая и всякого рода поддельная, разноцветные пояса в локоть шириной, стиракс, мелилотон [особый вид египетского лотоса], грубое стекло, сандарак, сурьма, золотые и серебряные денарии, выгодно обмениваемые на местную монету, не очень ценное и не очень пахучее мирро. Для царя же в эти места ввозятся ценные серебряные сосуды, знающие музыку мальчики, красивые девушки в гарем, отборные вина, обычные ценные одежды и отличные мази.

Из этих мест вывозятся нард, кост [ароматный корень, похожий на перец], бделла [смола винной пальмы, служила для варки опьяняющего напитка], слоновая кость, изделия из оникса и муррина [стеклянные сосуды, обработанные шлифовкой и другими способами для придания особого цвета], ликион [колючий кустарник, корни которого шли на приготовление лекарств], всякие вещи из хлопка, материи серские [вероятнее всего, шелковые] и молохиновые [по-видимому, хлопчатобумажные более грубой выделки], ткани, длинный перец и всё то, что привозится из других торговых пунктов. Приезжающие на этот рынок купцы из Египта отплывают, чтобы попасть вовремя, около июля месяца, который [по-египетски] называется епифи»⁹.

Ясно, что товары, поступавшие в Бхарукачкху, не только насыщали местный рынок и удовлетворяли потребности тамошнего властителя, но и предназначались для многих других знатных и незнатных покупателей в государствах Северной и Западной Индии.

Основные статьи экспорта через эти порты составляли пряности, слоновая кость, ароматические смолы (нард), сахарный тростник, хлопчатые ткани, китайский шелк, который индийские купцы перепродавали в страны Средиземноморья.

Экспорт по стоимости превышал импорт. Древнеримский ученый Плиний Старший (23 или 24 — 79 гг. н.э.) сетует на то, что из-за расточительности римских богачей «по самому низкому расчету Индия, Сери [Китай] и этот полуостров, Аравия, каждый год отнимают у нашей империи по 100 миллионов сестерциев»¹⁰.

В то время на востоке Индии располагалась сильная морская держава Калинга, которая занимала полосу Коромандельского побережья от устья реки Маханди и на юг почти до устья реки Кришна. Главными гаванями Калинги, через которые шел основной поток грузов, были на севере Ганжам и Супара (Палура и Сипара у античных авторов), на юге — Масулипатам (античная Масилия или Маналиарна).

Южнее Калинги, до устья реки Кавери, располагалось тамильское царство Чола, столица которого, Урайур (Аргару по «Географии» Птолемея, II в. н.э.), находилась близ современного города Тригинополи.

В Чола были два крупных порта: Каверипаддинам или Каверипатнам (Хаберис у Птолемея) в устье реки Кавери и Падуке (нынешний Пондишери), а также менее значительный порт Сопатма в районе современного Мадраса. Эти гавани были основными пунктами на юге Индии, откуда отплывали суда в страны Юго-Восточной Азии.

О характере торговых операций в этих портах свидетельствуют строки из древних тамильских поэм:

Каверипаддинам стоит на северном берегу реки Кавери,
И сюда заходят и становятся на якорь большие морские суда.
Торговый квартал Мардвар-Паккам близок к морю,
И здесь на берегу Кавери сооружены пристани,
Где разгружают и загружают корабли,
Где товары клеймят тигриным тавром — эмблемой царей Чола.
У самих пристаней квартал, где живут яваны [греки и другие подданные эллинистических государств],
Тут можно увидеть заманчивые заморские редкости,
А кроме того, есть и другие чужеземные кварталы, где говорят на многих языках.
...В Каверипаддинам доставляют лошадей из стран, что лежат за морем,
Привозят перец на кораблях и золото и драгоценные камни из северных гор,
И сандаловое дерево из гор западных, и жемчуг из южных морей, и кораллы из восточных.
И везут на рынки Каверипаддинама товары из мест, где протекает Ганг,
И лакомства из Персии, и ткани из Колакама [Бирмы]¹¹.

Южнее устья Кавери начиналось небольшое государство Пандия (Пандион у античных авторов), которое располагалось вдоль Коромандельского берега до мыса Коморин — крайней южной оконечности Индостана. На западном, Малабарском, берегу владения Пандии простирались до Кочинской бухты.

Основные западные порты Пандии — Коттоям близ Кочина и Паракард (Нелькинда и Баракаре античных авторов) — обеспечивали индийскую морскую торговлю с Западом и Цейлоном. В I—II вв. н.э. на Цейлоне уже размещались южноиндийские торговые колонии, тесно связанные с Коттоямом и Паракардом.

От Кочинской бухты до 15о с.ш. Малабарский берег входил в состав государства Черы, заселенного дравидийскими народами. Основным торговым портом Черы, игравшим в отдельные периоды первенствующую роль в торговле с Западом, был Мучири (Мусирис античных авторов), расположенный, по мнению большинства ученых, в районе Кранганнора.

Об интенсивности торговых связей Индии с греко-римским миром в I—II вв. н.э. свидетельствуют многочисленные клады монет, обнаруженные на территории Южноазиатского субконтинента. В составе кладов — золотые денарии с изображениями римских императоров I—II вв. н.э. Интересно,что вместе с денариями императоров Траяна (98—117 гг. н.э.) и Марка Аврелия (161—180 гг. н.э.) найдены небольшие монеты государства Андхра, которое находилось на Деканском плато (где сейчас расположены штат Мадья-Прадеш и северные районы Хайдарабада), — с полустертыми силуэтами двухмачтовых судов.

В I в. н.э. начался процесс освоения стран и островов Юго-Восточной Азии, который в наше время получил название древнеиндийской великой колонизации.

Следует сразу сказать, что это был процесс по преимуществу мирного расселения индийцев в странах Юго-Восточной Азии. Чужеземцы, привнося в жизнь более давних обитателей осваиваемых земель элементы своей культуры, в большинстве своем были поглощены местным населением. В результате возникла новая, своеобразная культура средневековых государств Индокитая и Индонезии, в которой органично сплавились, переплелись индийские и туземные традиции.

Во многих районах колонизации преобладающим стало индийское влияние. Когда во II—III вв. н.э. Китай установил связи с заморскими государствами, то последние в основном сохраняли свой бенгальский или тамильский облик.

Что послужило причиной этого мощного колонизационного потока?

В III—I вв. до н.э. индийские купцы-мореходы приобретали на берегах Индокитая и индонезийских островов золото, драгоценные камни, сандаловое дерево, слоновую кость и черепашьи панцири, олово, благовония, ароматические смолы, корицу и камфару — товары, которые пользовались огромным спросом в среде греко-римских купцов и представителей индийской аристократии.

Индийские купцы основывали торговые фактории, перебирались туда на жительство с семьями или женились на девушках из местной знати.

Вслед за купцами в дальние страны отправились суда с обездоленными бедняками из сел и городов Бенгалии, Калинги, Чолы и Пандии. Немало было переселенцев в новые края и из Мадхьядеши (бассейн Среднего Ганга).

В «Саммудавапиджи-джатаке» рассказывается о плотниках из пригородного села у стен Бенареса, которые тайно построили судно, чтобы бежать на нем в заморские страны. Они покидают родину, спасаясь от долгового рабства, бросают свои дома и имущество — так как хорошо знают, что в день, когда истечет последний срок погашения долгов, ростовщики продадут их в царские мастерские или рудники.

Как видим, бегство обездоленных бедняков из родных мест в неведомые, далекие, но вольные страны — это процесс, свойственный многим цивилизациям. И не раз такой процесс приводил к открытию новых стран, новых земель и их заселению и освоению. Так было на Руси в XIII—XV вв., когда крестьяне из Владимирско-Суздальской и Новгородской земли заселяли и осваивали Русское Поморье; в XVI—XVII вв., когда беглые из Волго-Окского междуречья массово заселяли южные окраинные земли, а затем и суровые сибирские просторы.

Аналогичные процессы во многом определяли ход древнеиндийской великой колонизации.

Правда, за купцами и переселенцами из числа нижних каст (варн) следовали в поисках богатой добычи брахманы и кшатрии, которые на новых местах пытались воссоздать общественное устройство, характерное для метрополии. Но, видимо, не эти представители высших каст определяли масштабы и характер колонизации.

Проследим вкратце процесс создания индуизированных государственных образований в странах Юго-Восточной Азии.

Индийские переселенцы высадились на Араканском побережье и проникли во внутренние районы северной части Индокитайского полуострова (современная Бирма) в первых веках нашей эры. Местные племена усвоили индийскую письменность и религию; постепенно переселенцы стали сливаться с туземным населением.

Одновременно индийские переселенцы появились на обоих берегах и во внутренних районах полуострова Малакка, главным образом в пунктах пересечения торговых маршрутов. Индийская культура оказала значительное влияние на местных жителей — предков современных малайцев, создавших в то время несколько небольших государств.

Аналогична была роль индийских купцов и других переселенцев на островах Малайского архипелага. В I—II вв. н.э. на Суматре и Яве были основаны индийские поселения, которые стали культурными центрами будущих государств.

Исторические предания, распространенные на Яве, повествуют о многочисленном отряде индийских колонистов из Калинги, который высадился на острове в 78 г. н.э.

Индийские колонисты оказали исключительно большое влияние на развитие культуры и государственности на острове. Знаток древнего мореходства индийский ученый Мукерджи назвал колонизационную экспедицию на Яву «одним из самых славных событий в истории Индии»¹².

Любопытно, что на Яве было даже введено новое летосчисление, ведущее отсчет с весны 78 г. н.э., от момента высадки основной группы индийских колонистов.

Индийцы основали поселки, построили укрепленные города, которых ранее не было на острове, и развернули торговлю со своей родиной. Ясно, что индийские купцы и моряки посещали Яву и в более ранние времена, но участники экспедиции 78 г. н.э. сыграли главную роль в создании нового государства на острове.

Уже в 132 г. н.э. отмечено прибытие с дарами в Китай первого яванского посольства, представлявшего полностью индуизированное государство (под властью правителя с санскритским именем Деваварман).

Знаменательным свидетельством этой мирной колонизации служат скульптурные изображения судов в знаменитом Боробудурском храме на Яве, возведенном в VIII в. На одном из скульптурных изображений корабля на корме находится деталь, которую Мукерджи идентифицировал как компас. Ученый считал, что вероятность использования магнитной стрелки на судах, ходивших в районе индонезийских островов в первых веках нашей эры, довольно велика. Ведь китайцам к тому времени, несомненно, уже было известно использование подобной стрелки для определения направления линии север — юг.

Дополнительным доказательством этого утверждения, по мнению Р.Хеннига, служит то, что, согласно представлениям античных географов, именно в этом морском районе располагалась магнитная гора. А такая гора появлялась в преданиях и легендах только там, где уже известны были свойства магнитных материалов; стрелки из таких материалов использовались в качестве простейшего компаса¹³.

Во II—IV вв. индийские переселенцы появились на Южном Сулавеси, на западном и северном побережьях острова Калимантан. Добрались они и до северных и восточных берегов Сиамского залива.

В дельте Меконга и по среднему течению этой реки в I в. н.э. возникло государство Фунань — главное индуизированное царство Юго-Восточной Азии. В Фунани влияние индийской культуры было исключительно велико. Аристократия страны исповедовала брахманизм, а основная масса населения — буддизм.

Китайские летописи приписывают создание государства Фунань брахману Каундинье, который прибыл в страну в I в. н.э. и женился на местной царице, став родоначальником индуизированной династии.

Наконец, во II в. н.э. в центральной части современного Вьетнама возникло индуизированное государство Тьямпа (Чампа).

Об интенсивных связях Индии с Индокитаем свидетельствуют раскопки в Го Ок Эо (Западная Камбоджа). Этот древний город ныне расположен в 25 км от Сиамского залива, а в древности находился, видимо, значительно ближе к морю. Он был важным торговым центром, связанным с Индией, Римской империей и Китаем.

При раскопках там обнаружены индийские ювелирные изделия тонкой работы — кольца, запястья, печати. На печатях нанесены санскритские надписи II—V вв. Найдены золотая медаль с изображением римского императора Антонина Пия, датированная 152 г. н.э., обломок бронзового зеркала китайской работы, изготовленного во второй половине II в. н.э.

Ко второй половине II в. морской путь от Индии до гаваней Чампы был полностью освоен индийскими моряками, которые вплотную подошли к границам Китая. В дальнейшем опыт плавания индийских мореходов был использован китайцами, которые проложили морские торговые пути ко всем странам Юго-Восточной и Южной Азии.

Именно древние индийские моряки открыли и заселили Лаккадивские и Мальдивские острова — две группы коралловых атоллов, вытянутых почти по меридиану 73о в.д. более чем на 800 миль.

Начало освоения древними индусами Андаманских и Никобарских островов, протянувшихся почти на 500 миль близ 93о в.д., можно отнести к IV—III в. до н.э.

Видимо, эти территории открыли моряки или купцы, плававшие к устью реки Иравади за серебром с рудников, расположенных на ее притоке Чиндуин. Сезонное течение могло отнести их на юго-запад к земле, позже названной Ангадвипа (Андаманские острова). Далее, переходя к югу, от острова к острову, эти моряки-купцы могли открыть и Никобарские острова¹⁴.

Что же известно об устройстве древних индийских судов? К сожалению, не очень много. В библиотеке Калькутского санскритского института хранится санскритская рукопись «Юктикалпатару». По мнению Я.М.Света, перечень описанных в ней предметов (оружие, ювелирные изделия и т. п.) позволяет отнести рукопись к концу первого тысячелетия н.э.¹⁵

В этом трактате энциклопедического содержания имеется раздел, посвященный судостроению. Он начинается с классификации корабельного леса, который в зависимости от качества подразделяется на четыре варны — как и индийское общество. Автор трактата считал наиболее пригодными для судостроения породы дерева, которые по качествам сопоставимы с варной кшатриев. К этим сортам он относит легкое и твердое дерево, которое не должно использоваться при постройке судов вместе с менее благородными сортами.

В трактате приведена классификация судов по их назначению, размерам, качествам и т.д. Класс морских судов (видеша) подразделяется в зависимости от размерений корпуса на 10 групп. К старшей, десятой, группе относятся суда, длина которых равна 176 хаст, при ширине 22 и высоте 17 3/5 хаст. Точное значение древнеиндийской единицы длины хаста (пядь) неизвестно, да, видимо, ее значение было не одинаково в различных районах и эпохах. Для всех групп судов этого класса строго сохраняется пропорция 10:1, 25:1, выражающая длину и ширину судна в соотношении с высотой корпуса, принятой за 1.

Из джатак известно о судах, на которых перевозили при дальних морских походах 400, 500 и даже 700 пассажиров. Например, в Валахассаджатаке упоминается о судне с 500 пассажирами. В китайских источниках сообщается об индонезийских и фунаньских морских судах, построенных явно в соответствии с индийской традицией, которые перевозили до 700 человек.

Именно на таком судне в начале V в. монах Фа Сянь совершил плавание от Малайского архипелага к Шаньдуну. Он же сообщил, что на индийском судне, доставившем его из гавани Тамралипти в дельте Ганга к берегам Суматры, было 200 пассажиров. Эти данные подтверждаются сведениями из средневековых цейлонских хроник, в которых подробно описано плавание на Цейлон бенгальского принца Виджайи.

Учитывая всё это, можно достаточно уверенно утверждать, что длина наибольших индийских судов превышала 40 м. Как известно, чересчур длинные деревянные суда оказываются не вполне надежными во время шторма и при высокой волне.

Исходя из соображений обеспечения прочности деревянных судов на волнение, видимо, наибольшие морские суда имели длину не превышавшую 45 м,
а в отдельных исключительных случаях — 50—55 м.

О довольно значительных размерах древних индийских судов свидетельствуют и греко-римские авторы. Плиний указывал, что грузоподъемность индийских судов достигала 3000 амфор, что соответствует водоизмещению около 250—300 т¹⁶.

У Псевдоарриана в «Плавании вокруг Эритрейского моря» указано: «Из местных [в Индии] торговых пунктов и стоянок, к которым причаливают плывущие из Лимирики [видимо, искаженное Димирика] и с севера, самыми видными и расположенными друг около друга являлись торговые пункты Камара [Каррикал?], Подука [Пондишери] и Сопатма [в районе Мадраса]; в них есть местные суда, [ходящие] до Лимирики вдоль берега, и другие, связанные [скрепами] из больших одноствольных судов, так называемые сангары; те же, которые ходят в Хрису [Суматру и Малакку?] и Ганг, очень велики и называются коландиями. В эти места ввозится все, что выделывается в Лимирике, и здесь встречаются почти все вещи, постоянно вывозимые из Египта, и очень большое количество видов всяких товаров, вывозимых из Лимирики и распространяемых по побережью»¹⁷.

О конструкции корпуса коландий английский историк Винсент, исследовавший «Плавание вокруг Эритрейского моря», высказал в 1805 г. следующие соображения: «Суда различных типов, строившиеся в этих гаванях, отвечают даже современным требованиям [конца XVIII в.]. И поныне здесь используются суда, изготовленные из цельного ствола. Это не каноэ, как иногда ошибочно считают исследователи, так как только их киль выдолблен из цельного ствола. На этот киль наращивают несколько досок, так что суда могут вместить 100—150 человек. Подобные суда используются для сообщения между двумя побережьями. Их строят для торговли с Малаккой, а возможно, и с Китаем. Суда эти чрезвычайно широки, прочны и, видимо, похожи на те, которые описали Марко Поло и Никколо Конти. О таких же судах из Тарназары грузоподъемностью 1000 т, предназначенных для торговли с Малаккой, упоминает и Вартхема»¹⁸.

Возможно, что Псевдоарриан, упоминая о коландиях, вернее о коландиоофонтах, принял в качестве основы названия судна тамильское родовое обозначение крупных морских судов — каламдиобенда — корабли страны Чола (Кола).

Кое-какие сведения о размерах судов, построенных в индуизированных государствах Индокитая безусловно с учетом индийской судостроительной традиции можно почерпнуть из китайских текстов. Китайский посол Кан Тай, посетивший в первой половине III в. Фунань, писал: «В царстве Фунань заготовляют лес для кораблей. Корабли имеют в длину 12 сюн [около 22 м] и ширина их 6 футов [примерно 1,83—2,4 м]. Их нос и корма подобны голове и хвосту рыбы. Корпус
украшен изображениями. Большие корабли несут по 100 человек, и каждый из них имеет длинное и короткое весло и багор. При быстром ходе пользуются длинным веслом, на отдыхе коротким, в мелких водах багром»¹⁹.

В данном отрывке речь идет о речных судах, а морские были значительно крупнее.

Некоторые сведения об устройстве индийских судов первых веков н.э. дает изучение рельефов в Боробудурском храме (рубеж VII—VIII вв.). Изображенное на рельефе судно имеет две мачты, с бортов обтянутые вантами, треугольные паруса, носовое и кормовое рулевые весла. Важной деталью является балансир-поплавок, состоящий из четырех бревен, длина которых равна примерно одной трети длины корпуса. Этот балансир присоединен к корпусу судна посредством трех изогнутых и трех прямых брусьев.

Установка такого балансира повышала остойчивость судна и делала его более устойчивым на волне. Возможно, что появление на индийских судах таких поплавков явилось результатом заимствования индийскими судостроителями у предков малайцев, изобретших это устройство еще в глубокой древности. Правда есть ученые, считающие, что подобная конструкция была создана в Индии. Ведь лодку, имеющую поплавок-противовес, называли катамараном, что в переводе с тамильского (тамилы населяли Южную Индию) обозначает «спаренные бревна»²⁰.

Наличие на рельефе балансира, носового и кормового рулевых весел позволяет предположить, что способы управления таким судном были подобны тем, которые использовались на парусных индийских и цейлонских лодках еще в середине XIX в.

При наличии одного балансира он всегда остается на наветренной стороне. Хотя такой балансир изготовлялся добротно и имел сравнительно большую массу по сравнению с массой корпуса, для предупреждения опрокидывания при ходе в свежий ветер мореходы добавляли к массе балансира массу своих тел, размещаясь по возможности на соединительных брусьях, как это делают современные яхтсмены, вынося тела по возможности за наветренный борт.

Так как балансир всегда оставался с наветренной стороны, то поворот судна осуществлялся за счет переноса парусов на другой борт и перехода с управления кормовым веслом на управление с помощью носового и наоборот; при этом задействованное рулевое весло опускалось в воду. То есть при изменении направления движения судно начинало двигаться кормовой частью вперед. Ясно, что такие суда имели примерно одинаково острые очертания носовой и кормовой части корпуса.

Индийские мореходы в глубокой древности освоили водные просторы Индийского океана и южных морей, внесли весомый вклад в развитие уникальной цивилизации народов, населяющих Индостанский субконтинент и другие страны и острова Южной и Юго-Восточной Азии.

____________

¹ Свет Я.М. По следам путешественников и мореплавателей Востока. Очерки. М.: Изд-во географической литературы, 1955. С. 84.
² См.: Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории географических открытий. Т. 1. М.: Просвещение, 1982. С. 65.
³ См.: Хенниг Р. Неведомые земли. Т. 1. М.: Изд-во иностранной литературы, 1961. С. 232.
⁴ См.: Косамби Д.Д. Культура и цивилизация Древней Индии. М.: Прогресс, 1968. С. 130.
⁵ См.: Магидович И.П., Магидович В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 65.
⁶ См. там же. С. 67.
⁷ Цит. по: Шумовский Т.А. Три неизвестные лоции Ахмада ибн Маджида, арабского лоцмана Васко да Гамы, в уникальной рукописи Института востоковедения АН СССР. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957. С. 70.
⁸ См.: Свет Я.М. Указ. соч. С. 88—89, 174.
⁹ Псевдоарриан. Плавание вокруг Эритрейского моря / Вестник древней истории. 1940. № 2. С. 277.
¹⁰ Там же.
¹¹ Цит. по: Свет Я.М. Указ. соч. С. 80—81.
¹² Цит. по: Хенниг Р. Указ. соч. Т. 1. С. 377.
¹³ См. там же.
¹⁴ См.: Магидович И.П., Магидович В.И. Указ. соч. С. 68—69.
¹⁵ См.: Свет Я.М. Указ. соч. С. 174.
¹⁶ См. там же. С. 91.
¹⁷ Псевдоарриан. Указ. соч. С. 280.
¹⁸ Цит. по: Хенниг Р. Указ. соч. С. 390.
¹⁹ Цит. по: Свет Я.М. Указ. соч. С. 91.
²⁰ См.: Нойкирхен Г. Мореплавание вчера и сегодня. Л.: Судостроение, 1977. С. 58, 179.